Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов - [53]
В комнате справа от нас жили два геолога. Иван Иванович Тучков, приехавший весной после окончания Московского государственного университета, вместе со мной ездил на Нечу, хотя работал там в другой крупномасштабной, геолого-разведочной или рудно-поисковой партии. Он любил повторять, что окончил Московский государственный университет, особенно напирал на слово «государственный», как будто у нас в стране были еще какие-нибудь не государственные университеты. Любил он также повторять, что приехал на Колыму «по решению ЦК», что звучало очень веско.
Вторым был тоже молодой геолог, также окончивший в этом году Иркутский государственный университет, Георгий Николаевич Чертовских. Он приехал под осень и в поле в этом году не попал. Теперь он занимался составлением самой первой сводной геологической карты по нашему управлению. Это было очень сложно, потому что, во-первых, топографической основы не было, все выполненные работы основывались на глазомерной съемке. Не было почти совсем находок руководящих окаменелостей, и возраст отложений почти всеми геологами определялся условно на основании сходства литологического состава пород с породами сравнительно отдаленных районов.
Но он был самоуверен не менее чем И. И. Тучков, и думал, что сумеет завершить начатую работу. Но начальство смотрело на это дело как на ученические упражнения, и он действительно не успел закончить ее до выезда в поле в следующем году.
В комнате по другую — левую сторону от нашей, кроме упомянутого гидролога Шпака, с которым на Новый год подружился П. Н. Котылев, жили еще А. Н. Парфенюк, уже два полевых сезона проработавший со мной на камеральной обработке материалов, а также экономист из планового отдела Виктор Копыткин и складской работник Гурновский, любивший постоянно повторять, что он «после операции». Эти трое ребят лет по 23–26 от роду среди зимы занялись такого рода физической зарядкой: в одних трусах и валенках, без шапок, рукавиц и другой одежды они выбегали на улицу и бежали по своему маршруту, проложенному во всем улочкам поселка под команду: «раз, два, три, четыре, раз…», подаваемую одним из них. Они проделывали это каждое утро, несмотря на свирепейшие морозы и оставаясь на морозе не менее 15 минут.
В комнате напротив нашей вскоре поселился новый начальник геолого-поискового отдела, которого прислали из Магадана на место уехавшего в отпуск В. Т. Матвеенко — Александр Леонидович Лисовский с женой.
В середине ноября в нашу комнату поселили третьего жильца, высокого рыжего снабженца. Я решил, что без него в нашей комнате будет лучше и что его нужно просто выморозить, как клопа. Без особых хлопот я осуществил свой замысел. Я просто перестал топить печку, а делать это, пользуясь сырыми дровами, нелегко. У П. Н. Котылева не хватало терпения на растопку, а рыжий наш тем более не умел этого делать.
Он уходить не хотел, несколько дней спал не раздеваясь и наваливая на себя всю свою одежду, но в конце концов ему пришлось сдаться — он стал ходить ночевать в какую-то другую комнату, а потом и совсем ушел.
На охоту я теперь ходил почему-то гораздо реже, чем в прошлом году. Должно быть, потому, что меньше стало таких любителей охоты, как Ю. В. Климов, и ходить теперь приходилось одному.
Коридор нашего дома был всегда холодный, обледенелый. В нем было, конечно, заметно теплее, чем на улице, потому что, несмотря на отсутствие отопления, он обогревался воздухом, поступающим из комнат, а наружные двери не всегда были открыты. Но теплый воздух поднимался к промороженному потолку из непросушенного сырого леса и так создавал зону положительной температуры.
Теплый воздух, просачиваясь сквозь щели, растапливал снег, лежавший на потолке, потому что дом недавно построили и крыши на нем не делали, считая, что зимой она не нужна. Поэтому с потолка непрерывно капала ввода, образуя на полу широкие приземистые ледяные сталагмиты, на которых скользили и спотыкались о них люди.
Классная дама
Перед своим отъездом в отпуск В. Т. Матвеенко предложил начальству назначить его преемником Александра Сергеевича Красильникова. Это была вполне подходящая кандидатура, и начальство на это согласилось. Должно быть, месяца через полтора А. С. Красильников чувствовал себя руководителем нашего коллектива, начальственно поглядывая из угла нашего курятника и тем самым поддерживая «на уровне» трудовую дисциплину в отделе. Курятником мы тогда называли нашу камералку из-за того, что столы-стеллажи в ней были подобны насестам в курятнике. А мы сидели за нашими столами-стеллажами, напоминая кур на них.
И. И. Тучков успел прозвать А. С. Красильникова «классной дамой», присматривавшего за соблюдением трудовой дисциплины в отделе и боровшегося с нарушениями ее, пресекавшего возникающие там или сям разговоры. Прозвище привилось, и многие работники отдела стали так называть нашего начальника, конечно, за глаза.
Тем не менее Александр Сергеевич гордился тем, что ему доверили высокий пост начальника отдела, и это была законная гордость. Но почему-то магаданское начальство иначе взглянуло на этот вопрос и не утвердило А. С. Красильникова на этой должности, назначив на нее более старого геолога Александра Леонидовича Лисовского, вернувшегося недавно из отпуска. Его я знал по литературе еще во время работы в Криворожье, потому что он когда-то вместе с Музылевым работал у академика Н. И. Свитальского и Ю. И. Половинкиной при изучении криворожских месторождений.
50 лет назад не стало Анны Ахматовой. Но магия ее поэзии и трагедия ее жизни продолжают волновать и завораживать читателей. И одна из главных загадок ее судьбы – странная дружба великой поэтессы с великой актрисой Фаиной Раневской. Что свело вместе двух гениальных женщин с независимым «тяжелым» характером и бурным прошлым, обычно не терпевших соперничества и не стеснявшихся в выражениях? Как чопорная, «холодная» Ахматова, которая всегда трудно сходилась с людьми и мало кого к себе допускала, уживалась с жизнелюбивой скандалисткой и матерщинницей Раневской? Почему петербуржскую «снежную королеву» тянуло к еврейской «бой-бабе» и не тесно ли им было вдвоем на культурном олимпе – ведь сложно было найти двух более непохожих женщин, а их дружбу не зря называли «загадочной»! Кто оказался «третьим лишним» в этом союзе? И стоит ли верить намекам Лидии Чуковской на «чрезмерную теплоту» отношений Ахматовой с Раневской? Не избегая самых «неудобных» и острых вопросов, эта книга поможет вам по-новому взглянуть на жизнь и судьбу величайших женщин XX века.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.