Неофит - [15]

Ты убил меня, колдун! Убийца!

Вопросы, один за другим, они обрушивались на него градом, он не успевал ответить, говорил невнятно, заикаясь. Полицейские, эти перевоплощенные охотники на ведьм, их жестокие лица, бросающие оскорбления ему в лицо. Комната с единственной лампочкой, подвешенной прямо над ним; он — исполнитель главной роли в свете прожектора, зрители жаждут его крови.

То же самое во время дознания. Они толкали его к самому краю. О Боже, я признаюсь, и с этим будет покончено. Делайте со мной, что хотите. Выволоките меня отсюда и сожгите на костре!

И тогда те зеленые глаза снова нашли его, остановили. Отрицай и продолжай отрицать, тогда они не смогут причинить тебе вред. Ее собственный тихий голос, когда ее вызвали в качестве свидетельницы, звучал непреклонно. Они старались подловить ее, но им это не удалось. Они ненавидели его.

Приговор — смерть от несчастного случая.

Так Джоби Тэррэт остался в своем доме, и к нему вернулись все старые воспоминания. Когда наступала ночь, он слышал все те же крадущиеся движения в чулане под лестницей, и он тогда подпирал дверцу стулом. На чердаке раздавался тихий шепот, но они не могли оттуда выйти. Ему было страшно, но они были там в плену, потому что он закрыл на засов небольшой люк в потолке родительской спальни.

На вторую ночь он взял в руки гитару, лежавшую в углу у плиты Дешевый японский инструмент, но, если перебираешь нужные струны, играть можно. Гитара обошлась ему в три недельных заработка, он купил ее шесть лет назад, когда ушел от миссис Клэтт. Его спутница, продолжение его самого. Он стал учиться игре на гитаре заочно, пришлось помучиться, но в конце концов у него получилось. Одного они не смогли отнять у него в школе — его голос. И они боялись его голоса, он это видел, точно так же, как он боялся зеленых глаз Салли Энн.

Наконец ему удалось настроить гитару, и когда он заиграл и запел, прекратились шорохи в чулане под лестницей и замолкли голоса на чердаке.

Так он играл и пел каждую ночь; иногда в голове у него рождались странные мелодии, которые лились сами собой. Только тогда замолкали призраки. Но от этого ему становилось не по себе, как будто он воровал откуда-то слова этих песен; он бы вернул их, если бы знать кому и куда. Когда он клал гитару в сторону, он не мог их вспомнить.

Прошла неделя с похорон, прежде чем Джоби решился выйти из дома. Голод заставил его покинуть укрытие, словно он был диким зверем, попавшим в ловушку, вокруг логова которого расположились охотники. Он собрался пойти в деревенскую лавку, купить продуктов на неделю или больше. У него не было других планов; одна неделя мало чем отличалась от следующей.

Крохотный магазинчик был пуст, когда он вошел в него, звякнув дверным колокольчиком. Тускло освещенное помещение отапливалось вонючей керосинкой. Товар был небрежно свален на полках, горы нераспакованных ящиков оставляли узкий проход к прилавку. Он ощутил затхлость, отвратительный запах зла и опасности. Беги, пока не поздно. Но Джоби Тэррэт не побежал, потому что ему были нужны продукты.

— Доброе утро… — Скрипучий голос миссис Беттеридж замолк, когда она вышла из соседней жилой комнаты и увидела покупателя. Отвращение исказило резкие черты ее лица, она охнула от неожиданности, отступила на шаг назад, зацепилась каблуком за ступеньку и ухватилась за косяк двери, чтобы не упасть.

— Мне надо кое-что купить, — сказал Джоби и принялся снимать с полки жестянки с консервами, ставя их на прилавок. Миссис Беттеридж заглянула в комнату у себя за спиной, где на подоконнике стоял телефон, подумала, не вызвать ли ей констебля Уизерса. Этот парень, Тэррэт, сейчас в моем магазине, констебль. Но даже несмотря на испуг она поняла всю бесполезность подобного звонка в полицию. Джоби не был преступником, а колдовство разрешено законом (об этом кто-то убеждал по телевизору несколько недель назад, она тогда еще сразу переключила на другую программу, потому что это было ужасно, но кое-что она все же запомнила), и единственное, что она могла бы сделать — отказаться обслуживать его. Это, однако, было глупо, не стоило без особой на то причины связываться с представителем семьи Тэррэтов. Кроме того, ее недельная выручка уменьшилась, потому что многие жители Хоупа делали покупки в новомодном супермаркете в городе. Поэтому миссис Беттеридж с деланным видом поправила пучок седых волос, наблюдая, как Джоби ставит свои покупки на прилавок; ее подозрительность не исключала воровства.

Джоби был рад снова оказаться на улице. Он глубоко вдохнул свежего воздуха и попытался избавиться от попавшей в легкие затхлости. В обеих руках у него было по полиэтиленовой сумке, набитой до отказа, угрожающей порваться под тяжестью, выбросив каскад консервных банок, и коробок.

Деревня казалось пустынной. Каменные домики по обеим сторонам изрытой дороги были выстроены без всякого учета симметрии, не принимались во внимание и соседние здания. Фронтоны нескольких домов подходили к дороге, большинство же зданий стояли на некотором отдалении, закрытые шотландскими соснами. Жители Хоупа как будто были охвачены желанием закрыться от дневного света, затемнить свои дома. В них чувствовался страх, врожденное ощущение вины. Прячься, идет охотник на ведьм! Мало что изменилось в деревне за последние триста лет. Джоби почувствовал присутствие кота раньше, чем увидел его. Это было то самое вечно подкрадывающееся существо, которое терроризировало его в детстве и юности, подстерегая на краю садовой лужайки, переросшей за изгородь. Кот прижался к земле, отходил назад, злобно уставившись на Джоби желтыми глазами. Джоби остановился, посмотрел на кота, зная, что тот успеет исчезнуть, прежде чем он поднимет камень и швырнет им в отвратительное животное. Пустая трата сил, да к тому же кот этого и добивался: злорадная кошачья игра в догонялки, потому что догнать его было невозможно.