— Поставь чайник… — Билл Эванс оторвался от мятой газеты, разложенной на коленях, посмотрел, скосив глаза из-под тяжелых очков в оправе. — Завари-ка чай и давай подумаем, что нам делать.
Валери кивнула, пошла к раковине.
— Чай тут не поможет, — она говорила не очень внятно, — но я думаю, что это уже начала.
Он хрюкнул, снова принялся было за газету, но было видно, что ему с трудом удавалось сфокусировать глаза: он щурился, тряс головой. Ждал, когда размытые очертания букв прояснятся.
— Тебе надо снова проверить зрение. — Валери поставила чайник на конфорку и внимательно наблюдала за мужем. Он сильно постарел за последнее время, она только сейчас это заметила. Редеющие седые волосы, через год-два он облысеет: круглое лицо побледнело и вытянулось. И он полнеет, хотя в такой одежде это трудно заметить — толстое серое пальто, шея обмотана шарфом, скрывающим намечающийся второй подбородок. Ей показалось, что он вспотел, но при такой температуре это невозможно, вероятно, игра света, Из-за калош его ноги казались огромными, его толстые шерстяные носки напомнили ей отца, когда тот страдал от подагры. Она отвела взгляд от мужа, попыталась вспомнить, как выглядел Билли двадцать лет назад. Но не смогла; ее сознание, казалось, было затуманено последнее время, память стала пропадать, и это очень ее тревожило.
— Ничего из этого не выйдет, — ответил он после долгого молчания, показавшегося ей вечностью.
— Из чего? — она уже забыла, что спросила его о чем-то, вряд ли это было так важно.
— Из проверки зрения! — в его голосе послышалась нотка раздражения, — Все глазные врачи уехали на юг. Как и все остальные.
— О да, конечно, — она быстро теряла нить разговора. — Я забыла.
Валери была на десять лет моложе мужа, и внезапно эта разница в возрасте показалась ей зияющей пропастью. Высокая и стройная, она прилагала все усилия для борьбы с разрушительными воздействиями надвигающихся лет, скрывая морщинки с помощью дорогих кремов И лосьонов. К счастью, у нее никогда не было проблем с весом, она все еще весила 58 с половиной килограммов, как и в свой 21-й день рождения. Она не пила, лишь изредка выкуривала сигарету. И она частенько поражалась, что же происходит в жизни. Казалось, Билли больше не интересовали супружеские отношения. Как-то раз она подумала, что, может быть, у него есть женщина на стороне. Но нет, только не у Билли, он для этого слишком ленив.
Господи, это место начинало ее раздражать! Шале из двух комнат, похожее на армейский барак для семейных, какие строили в пятидесятые годы. Дешевые обои почти совершенно выгорели, местами оторвались, а над плинтусом зияет дырка, как будто кто-то в отчаянии пнул по стене ногой. И это можно понять. Стандартная мебель, обивка на диване и стульях старая, а неустойчивый столик весь в трещинах и царапинах.
Из-за задернутых штор в комнате так мрачно, но ничего не поделаешь, надо сохранять то немногое тепло, которое дает небольшой электрокамин. Единственная лампочка под треснувшим пластмассовым абажуром изо всех сил пыталась скрасить этот неприглядный вид, но тщетно, Привычным жестом Валери проверила, все ли пуговицы на ее пальто застегнуты, почувствовала, как ее стесняет толстый свитер. Холод пробежал по ее спине вверх-вниз, иона придвинулась к светящейся электрической конфорке печи, чтобы согреться.
— Пожалуйста, чай готов. — Она налила чашку крепкого темного чая и передала ее мужу, которому пришлось потянуться за ней. Чай пролился на блюдце. Но он как будто и не заметил — верный признак того, что видит он плохо, потому что в подобных случаях он всегда привередничал, не раз поднимал шум в кафе, требовал принести новое блюдце.
Он пил чай, шумно прихлебывая, уставившись на пустой экран телевизора, заметил, как тот накренился под углом. Это из-за неровного пола. Обычно они подпирали заднюю ножку книгой, но книга куда-то делась, и она но собирается ее искать. Она достигла той стадии, когда даже самое обычное дело казалось ей бессмысленным.
— Надо бы узнать прогноз погоды, — проворчал Билли.
— Невозможно. Телеку Пришел капут.
— Ну, тогда надо… — на мгновение его глаза прояснились, как будто с них сошла пелена. — Нет, это невозможно. Потому что этот парень, телемастер, тоже, наверно, уехал на юг.
Молчание. Они не разговаривают, потому что знают, что все, что они могли бы сказать, уже сказано. Даже если они и не смогут вспомнить, что именно. Конечно же, все дело а холоде, из-за него трудно думать, он притупляет ум, голова плохо работает. Словно мотор автомобиля холодным утром.
— Сколько мы уже здесь прожили, Вал? — спросил он наконец.
— Я… я не знаю, — она поджала губы. — Несколько лет, я думаю, Должно быть, так, разве нет? После того, как мы уехали из Примроуэ Хилл в Крейдли… или после того, как мы уехали из Брайэрли Хилл? Знаешь, я правда не помню. Это было до твоего сокращения или после, Билли?
— Будь я проклят, если знаю, — Он задумчиво потер подбородок короткими пальцами, огрубевшими за долгие годы физического труда, — Годы так быстро бегут. После сокращения, наверно. Разве не поэтому нам пришлось продать Примроуз Хилл?
