Неофициальная история крупного писателя - [19]

И тут вдруг кто-то за окном позвал его. Сначала писатель не мог подняться, потом все-таки встал, по­дошел к окну, но никого не обнаружил. Он снова улегся — снова крик, и снова никого нет. Вместо этого он увидел в темноте ворота уездного города и надврат-ную башню, возвышающуюся словно черный великан. Откуда здесь его родной город? Уж не попал ли он в преисподнюю? Чжуан вошел в знакомые ворота, там было черным-черно и ни одного звука, как будто все люди исчезли. В этой гнетущей тишине внезапно раз­дался страшный стон, какой мог издать только умира­ющий человек. Чжуан Чжун бросился вперед, добежал до своего родного дома и рядом с ним увидел полураз­валившуюся хижину, где жили его соседи. Он вспомнил, что среди них была одна сумасшедшая старуха, которая вечно ходила с распущенными волосами, желтым худым лицом и гневно округлившимися глазами. Завидев кого-нибудь, она разевала рот, вытягивала свои тонкие грязные руки и норовила ударить или укусить. Муж был вынужден посадить ее на толстую железную цепь, но Чжуан каждый раз, когда проходил мимо, все равно дрожал от страха и покрывался холодным потом, как будто сумасшедшая могла напасть на него и съесть.

Теперь Чжуан Чжун понял, что старуха умерла, заглянул в хижину и при колеблющемся свете масля­ной лампы увидел ее труп, лежащий на полу, по-преж­нему с распущенными волосами. Ужас, знакомый еще с детства, подкатил к его сердцу, волосы встали дыбом, руки и ноги похолодели. И вдруг умершая начала мед­ленно подниматься, тянуться к нему... Чжуан не мог ни крикнуть, ни шевельнуться: казалось, его связали тон­кой проволокой, он хотел освободиться от нее, но еще больше запутывался. Давным-давно ему рассказывали, что после смерти люди превращаются в духов. Так, может быть, это вовсе не труп старухи, а ее дух, чудодейственным образом связавший его? Он совсем обезумел от страха, громко крикнул и проснулся. Оказывается, это был только сон! Но сердце бешено колотилось, на лбу выступил холодный пот, вокруг тела действительно обвивалась проволока. Чжуан Чжун сно­ва вздрогнул: откуда она? Что все это значит?! И тут он сообразил, что на эту проволоку он вешал свою одежду. Она, видимо, свалилась, а Чжуан, когда ворочался во сне, накрутил ее на себя. Тем не менее он продолжал сомневаться и еще несколько дней провел в страхе.

Как же истолковать этот сон? Немало помучившись, Чжуан Чжун наконец вспомнил то, что когда-то гово­рили ему старики: страшный сон нужно толковать на­оборот, это счастливое предзнаменование. Но в течение нескольких дней никаких приятных вестей не прихо­дило. Однажды писатель встретил на улице Би Юнгэ и был поражен тем, что тот только хмыкнул ему в ответ. Чжуан знал, что каждое движение этого челове­ка точнехонько отражает политическую конъюнктуру; выходит, ничего хорошего ждать не приходится. Он уже собирался под благовидным предлогом улизнуть в деревню, чтобы «закалиться» там у тестя с тещей, как вдруг услышал, что его статья опубликована в пекин­ской газете, да еще с его собственной подписью, набранной крупными иероглифами! Наш герой был та окрылен этим, что то плакал от радости, то потир руки, то громко смеялся. Он сразу понял колоссальн значение своей публикации, потому что с начала куль­турной революции печатали только рабочих, крестьян и солдат, а это была первая статья профессионального литератора. Можно не сомневаться, что ее одобрил сам пролетарский штаб! Чжуан Чжун чувствовал себя слов­но человек, ставший лауреатом дворцовых экзаменов в старом Китае: вокруг бьют в гонги, к воротам несутся три конника, впереди скачет гонец с неслыханной вестью...

Итак, Чжуан буквально не успевал переварить все безграничное содержание, заключенное в дошедшем до него радостном известии. Заместитель председателя ревкома провинции Би Юнгэ лично пожаловал к нему с визитом, источая столько улыбок, что их можно было черпать горстями. Он принес с собой телеграмму, в которой говорилось: «Вам поручается немедленно послать писателя Чжуан Чжуна в столицу для доклада. Заместитель заведующего группой культуры Госсовета Вэй Тао».

Би Юнгэ дружески похлопал Чжуана по плечу и добавил:

— Я ведь давно говорил, что ты у нас редкий писатель. Разве не так?

Чжуан Чжуну не понравилось это панибратское по­хлопывание, но он только сдержанно улыбнулся:

— Видишь ли, старина, я всего лишь красное зер­нышко, которое центральное руководство бросило в нашу провинцию!

Би Юнгэ взглянул на него с опасливым уважением и замолк. А писателю все больше казалось, что он произнес сущую правду.

Через два дня после этого Чжуан с телеграммой в ру­ках почтительно стоял перед домом заместителя за­ведующего группой культуры Госсовета Вэй Тао. Он уже несколько раз сказал привратнику, что товарищ Вэй лично вызвал его по телеграфу, что на работе он его из-за воскресенья не застал, совал привратни­ку телеграмму, но тот даже глазом не моргнул и ничего не ответил — кроме того, что пускать не ве­лено. Чжуан Чжун вспомнил строку Хань Юя: «Триж­ды приходил к воротам, однако стражник не пустил». Как видно, эти привратники с древности были низ­кими людьми! Впрочем, благородный муж должен уметь терпеть любые невзгоды, так что подожду.