Неофициальная история конфуцианцев - [251]
Проходивший мимо Чэнь Му-нань увидел лежащего на земле монаха, поспешно поднял его и спросил:
— Что случилось?
Узнав Чэнь Му-наня, монах показал рукой на мост и простонал:
— Этот ничего не знающий Дин Янь-чжи уверяет, что хозяином пира на озере Шея Иволги был третий сын Ху! Когда я рассказал ему, как все было на самом деле, он стал со мной препираться, под конец обвинил меня в том, что я выдаю себя за сына чужого отца! Как он смеет так говорить?
— Неужели это так важно, чтобы поднимать скандал? Конечно, Дин Янь-чжи не должен был говорить, что вы выдаете постороннего человека за своего отца. В этом он, безусловно, виновен! — подтвердил Чэнь Му-нань.
— Вы не понимаете, Четвертый господин, — вмешался в разговор Дин Янь-чжи. — Разве я не знаю, что он сын Чэнь Хэ-фу? Но он стал изображать из себя известного ученого, и этого я не мог вынести!
— Вы же свои люди, к чему же ссориться? — улыбнулся Чэнь Му-нань. — Если Чэнь Сы-юань выставляет себя известным ученым, как бы жили тогда доктор Юй и Чжуан Шао-гуан? Пойдемте выпьем по чашке чая, вы помиритесь, и в будущем больше не оскорбляйте друг друга!
С этими словами Чэнь Му-нань повел их в чайную, расположенную по соседству с мостом. Когда они поднялись из-за стола, монах сказал:
— Я слышал, что ваш двоюродный брат хочет взять вас с собой в Фуцзянь. Почему же вы остались?
— Вот в связи с этим я и искал вас. Погадайте, когда мне можно отправиться в путь?
— Господин, разговоры о гадании на письменах — это ловкий обман. Если вы хотите ехать, выбирайте день сами — и все. Зачем еще гадать! — вмешался Дин Янь-чжи, но его тут же перебил монах:
— Четвертый господин, еще полгода назад мы не могли бы встретиться с вами, даже если бы вы хотели. На второй день, после моего пострижения я пошел к вам со своими несовершенными стихами просить у вас совета, но хозяйка Дун сказала, что вы где-то веселитесь. Где вы пропадаете? Почему вы сегодня прогуливаетесь здесь один, без слуги?
— Пин Нян из дома Приезжих Гостей очень любит мои стихи, и я часто бываю у нее, — ответил Чэнь Му-нань.
— О! В веселом заведении тоже любят таланты, это очень мило! — воскликнул Дин Янь-чжи и обратился к монаху: — Подумай только! Женщина, а занимается стихами. Что же говорить о великих мужах! Конечно, на озере Шея Иволги они писали стихи!
— Чэнь Сы-юань прав, — сказал Чэнь Му-нань. — Лоу Юй-тин мой названый дядя. В те годы лучшими его друзьями были Ян Чжи-чжун и Цюань У-юн. А они славились отнюдь не стихами.
— Я слышал, что господин Цюань У-юн впоследствии совершил какой-то проступок. Не знаю только, чем это кончилось, — проговорил монах Чэнь.
— Его оклеветали несколько сюцаев. Но потом его оправдали, — ответил Чэнь Му-нань.
После недолгой беседы монах Чэнь и Дин Янь-чжи простились и ушли, а Чэнь Му-нань, расплатившись за чай, отправился в дом Приезжих Гостей. Старуха вместе с цветочницей собирала большой букет цветов кассии.
— Пожалуйста, присаживайтесь, — засуетилась она.
— Я поднимусь сначала к Пин Нян.
— Ее сегодня нет дома. Она отправилась на пирушку в дом Легкого Дыма, — ответила сводня.
— Я пришел попрощаться: уезжаю в Фуцзянь, — проговорил Чэнь Му-нань.
— Уже уезжаете? А вернетесь назад? — забеспокоилась старуха.
Служанка принесла для гостя чашку чая. Он оказался не очень горячим. Чэнь Му-нань отхлебнул глоток и отставил чашку.
— Даже чай не могут вскипятить как следует, — проворчала старуха и, бросив в сторону цветочный шар, пошла в людскую отчитывать служанку. Видя, что на него не обращают внимания, Чэнь Му-нань вышел. Через несколько шагов он чуть не столкнулся с торговцем, который сразу же поднял крик:
— Господин Чэнь Четвертый, будьте же справедливы! Зачем заставляете меня гоняться за вами?
— Ведь у вас такая большая лавка, а вы беспокоитесь из-за каких-то нескольких десятков лянов. Вот улажу дела, уплачу вам сполна, — урезонивал его Чэнь Му-нань.
— Сейчас даже ваших слуг не сыщешь. У вас в доме ко мне вышла лишь госпожа Дун. Но разве удобно скандалить с женщиной?
— Не беспокойтесь! — повторил Чэнь Му-нань. — Как говорит пословица: «Монах убежит, но храм останется на месте». Я все улажу, завтра приходите ко мне:
— Не забудьте оставить деньги дома, не заставляйте нас попусту бегать, — попросил торговец и ушел.
Вернувшись домой, Чэнь Му-нань подумал:
«Дело дрянь. Слуги разбежались, к сводне в дом не пойдешь — деньги кончились; остались лишь одни долги. Надо свертывать пожитки да убираться в Фуцзянь».
И, скрыв все от хозяйки, Чэнь Му-нань испарился, подобно дыму.
На следующий день торговец женьшенем явился чуть свет. Он долго ждал в прихожей, но никто не появлялся. Наконец в дверь постучались, и в дом вошел незнакомец, помахивая разукрашенным и исписанным стихами веером из белой бумаги. Торговец поднялся и спросил:
— Как ваша уважаемая фамилия?
— Меня зовут Дин Янь-чжи. Я принес свои новые стихи и пришел попросить совета у господина Чэня Четвертого.
— Я его тоже жду, — проговорил торговец женьшенем.
Время шло, но никто не выходил. Тогда торговец подошел к экрану, закрывающему дверь, и несколько раз постучал. Через некоторое время к ним вышла, опираясь на посох, старуха Дун.
