Необыкновенные приключения юных кубанцев - [25]

— Ну-ка, повтори-ка ещё раз. Только помедленней.

— Слушай внимательно: спама-спарта, спаты, спакра-спаси-спава-спая, спаде-спаво-спачка.

На этот раз она разобрала: Марта, ты красивая девочка.

— Схватила только первое слово: Марта, — не созналась она из скромности. — Скажи ещё что-нибудь.

— Кау-каже, спака-спаже-спаца, накапри-накашли, — несколько усложнил он фразу, но она тут же воскликнула обрадованно:

— Хоть ты и хотел меня запутать, но я поняла всё! Ты сказал: «Уже, кажется, пришли».

— Ну вот, а ты говорила! Теперь уж точно начинаешь мне нравиться. За сообразительность, конешно.

— Спасибо и на том…

Расстояние до островка преодолели быстро: Марта всё больше осваивалась с ролью помощницы, работая шестом. Попробовала было и веслом, но тут не совсем получалось: лодка норовила повернуть обратно.

Судя по широкой улыбке, какой встретил их появление подопечный, здесь и впрямь заждались.

— Уже и не надеялся, что будете сегодня у меня. — Ухватил за скобу и вытащил лодку на треть длины. — Здравствуй, Андрюша, здравствуй, Марточка! — пожал он обоим руки в ответ на приветствие устное.

— Фрицы задержали…

— Я так и подумал: стрельба слышна была и сюда… И вы не убоялись — среди бела дня?

— А их уже на хуторе нет. Натворили делов и укатили, изверги рода человеческого.

— Дядя Саша, как ваша рука, без осложнений? Возьмите вот, — передала узел Марта.

— Спасибо, пока что не беспокоила. Тяж-жёлый! Небось, устали тащить.

— Не-е, мы ж несли вдвоём.

На верху островка появился довольно просторный шалаш из зелёного камыша. Покатые стенки защищали от палящих лучей, продувался ветерком, сегодня посвежевшим настолько, что не звенел ни один комар. Здесь, в холодке, хватило места всем.

— Ну-ка, показывай, что там такое тяжёлое, — видя, что Марта распаковывает узел, сказал лётчик, не скрывая нетерпения.

Сегодня он выглядел отдохнувшим, посвежевшим с лица, без волдырей от комариных ужаливаний. Успел соорудить жильё и вскипятить воды: под треногой висел накрытый тарелкой котелок.

— Мы положили тут всё, о чём вы вчера беспокоились, — стала объяснять хозяйка, доставая нечто большое, завёрнутое в полотенце. — Андрюш, расправь немного парашюта — будет заместо скатерти.

От полотенца исходил вкуснейший аромат свежеиспечённого хлеба, и глазам предстала круглая зарумянившаяся буханка, разрезанная начетверо.

— Ух-х! — потянув носом, воскликнул лётчик. — Ну и дух, просто голова кружится! — Отщипнул от горбушки. — Даже ещё тёплый!

За хлебом на импровизированной скатерти стала появляться и другая снедь; Марта поясняла:

— Это вот варёная индюшатина. Здесь соль… Помоги же больному разломить! — подсказала напарнику; тот достал ножик и помог отделить индюшиный окорок. — А здесь завёрнуто сало: оно солёное, долго не испортится; будет вам прозапас. Тут ещё кое-что из одежды — посмотрите сами, — отложила узел в сторону. — Куртка, рубашка, брюки; ношенные, но ещё крепкие; дедушкины, должны вам подойти.

— Огромное вам спасибо! — завтракая, поблагодарил изголодавшийся островитянин.

— Подкрепляйтесь да посмотрим рану. Мама велела обязательно сменить повязку на стерильную.

— Рана не беспокоит. — Он пошевелил пальцами больной руки. — Но раз мама велела, значит, сделаем. Сами-то вы не голодны?

— За нас не беспокойтесь, — заверил Андрей. — Марта, а где ж груши?

— Ой, я и забыла! Они в самом низу. А ещё вам записка! — спохватилась она. Вылезла из шалаша, достала из «кармана» на груди сложенный вчетверо и пришпиленный булавкой носовой платок — в нём лежал клочок бумаги. Вернувшись вручила его адресату.

— Ну-ка, что тут… — стал пробегать глазами, перестав при этом дожёвывать откушенное. Пройдясь несколько раз, сунул в карман, снова накинулся на еду. — Так что там за делов натворили изверги рода человеческого? — спросил после некоторой паузы, глядя на всё ещё коричневое от йода ухо Андрея.

— Немец чуть было не застрелил Андрюшку!..

— Даже так? — испуганно вскинул голову лётчик. — Ухо — это его работа?

— Ухо — ерунда… Соседку, тетъ Шуру, насмерть убили. Автоматом по голове.

Настала очередь удивиться Марте — почему ж ей не сказал?

— Да-а… Как говорит пословица, подержал недолго, а когти знать. С тобой-то как получилось?

— Глупая история, дять Саша… Не хочется и вспоминать.

— Ну, значит, этот вопрос замнём… Что прошло, то ушло навсегда. Только в дальнейшем старайся не рисковать жизнью без крайней необходимости.

— Больше на авось надеяться не стану, обещаю…

Между тем Марта убрала «со стола», приготовила медицинские принадлежности, уточнила:

— Вода в котелке кипячёная? — Осторожно, с примочкой, отделила тампон. Рана в этот раз не закровоточила. Отсутствовало и нагноение, но выглядела всё ещё устрашающе. — Начала заживать, — заявила, тем не менее, санитарка уверенно. Сделав, что нужно, и забинтовав стерильным, из индпакета, бинтом, предупредила: — Без меня не трогать, пожалуйста! А то как бы не занести инфекцию.

— Слушаюсь, товарищ сестричка! Тебе мама не говорила о содержании записки? — поинтересовался больной.

— Сказала только, что она поможет вам связаться с кем нужно. А что?

— Да вот… Я, пожалуй, к ночи оставлю ваш гостеприимный островок.