Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том II - [45]

Каждому направляемому начальник сануправления фронта генерал Жуков должен будет выдавать соответствующую путевку с перечислением сопровождающих его лиц и указанием срока пребывания. Для госпиталя эти путевки будут служить оправдательными документами.

Начальнику тыла генералу Лановому обеспечить госпиталь необходимым продовольствием.

Конечно, это решение мы передаем не дословно, а лишь сохраняя его суть. Прощаясь с Алешкиным, Рокоссовский сказал:

– Наверно, через неделю я подошлю сюда свою жену и дочь, предоставьте им помещение, какое они выберут. О готовности приема отдыхающих доложите генерал-майору Жукову.

На следующий день после отъезда комиссии в госпитале началась прямо-таки бешеная работа.

На коротком совещании, проведенным Алешкиным и Захаровым, решили на каждую виллу выделить специальную медсестру, которая получит звание сестры-хозяйки. Она будет отвечать за все хозяйственное обслуживание отдыхающих в своей вилле, организации их питания, а если потребуется, и лечения.

В каждом доме имелось две-три спальни с одной-двумя кроватями. Решили все их заправить чистым бельем, а все остальное постельное белье, а также и гражданскую одежду, находившуюся на виллах, собрать и сдать на склад госпиталя (в некоторых виллах шкафы ломились от этого белья и одежды).

Питание организовать по специальным заказам каждого отдыхающего, получая эти заказы за день. Для приготовления пищи использовать пищеблок госпиталя. (Повара в госпитале были весьма квалифицированные, дело обстояло только за продуктами). Доставлять кушанья в специальной посуде – термосах и судках. Дружинницы под руководством сестры-хозяйки будут разогревать еду на кухнях, имевшихся в каждой вилле (там были газовые плиты).

Приняв такое решение, все принялись за его осуществление, а Борис и Захаров отправились к генерал-лейтенанту Лановому с просьбой об организации своевременной отправки с фронтовых складов высококачественных продуктов. Тот принял их очень любезно, но заявил, что получение и доставку продуктов им придется организовывать самим.

Найдя на карте недалеко от города Варена фольварк (поместье), он сказал:

– Вот вам и база, и склад. Используйте все продукты, которые там сумеете найти. Доставку их организуйте сами. Да, наши генералы нуждаются и в спиртном. Вот тут, – он опять показал на карте, – имеется спиртоводочный завод, передаю его в ваше распоряжение. Остальное ищите вдвоем в городке. Все, что нужно, берите, оставляя расписки, я вам дам соответствующее разрешение.

Он вызвал кого-то из своих помощников и приказал перечисленные распоряжения оформить соответствующим приказом, а на имя начальника госпиталя Б.Я. Алешкина выдать удостоверение, позволяющее ему эти приказы выполнять.

Выйдя из кабинета генерала Ланового, Борис и Захаров довольно недоуменно переглянулись:

– Вот так фунт – не вытерпел Захаров, – что мы там найдем в этом фольварке?

Что найдем в нашем городке?

– Да-а, – протянул и Алешкин, – вот тебе и обеспечение продуктами! Но всё-таки поедем, посмотрим!

Часа через два они, ориентируясь по карте, разыскали отведенное им поместье. Оно состояло из большого дома хозяина поместья, стоявшего с заколоченными окнами и полутора десятков коттеджей, в которых жили немцы – сельхозрабочие этого поместья.

Выяснив с помощью какого-то жаргона, состоявшего из смеси немецких, польских и русских слов, что сельхозработами и вообще всей деятельностью поместья руководит старший рабочий и узнав, где он живет, Алешкин и Захаров отправились в этот домик.

В нем они застали за обедом семью в составе: хозяина, мужчины лет сорока пяти, не имевшего левой руки, хозяйки, подвижной, моложавой женщины и троих детей. Это и оказался старший рабочий со своей семьей.

Увидев входящих офицеров, а следом за ними двух солдат с автоматами, все обедавшие испуганно вскочили. Детишки бросились к матери, а мужчина встал, как бы загораживая их, насупился и, поглядывая на незваных гостей исподлобья, угрюмо молчал.

Борис вышел вперед и на своем, ставшем уже привычном жаргоне, спросил, верно ли, что Ганс Штубер (фамилию ему сказали в первом доме) – старший рабочий этого поместья и распоряжается сейчас всеми работами.

Немец ответил ему на исковерканном, но все-таки понятном русском языке, что это правда.

Мы не будем здесь приводить того, иногда прямо-таки до смешного коверкания русских слов немцем, а передадим их содержание так, как его поняли Борис и Захаров.

Узнав от немца, что он действительно принял на себя обязанности старшего, так как хозяин еще два месяца тому назад уехал в Берлин и более не возвращался, а оставленный им управляющий, как только «русские взбунтовались», ускакал верхом неизвестно куда.

Когда начальник госпиталя со своим заместителем уже находились во второй комнате домика и сидели на вежливо предложенных хозяевами стульях, они изумленно спросили:

– Какого бунта? Каких русских? Немец ответил:

– Вы еще не осматривали поместье? Там за конюшней находится большой барак со сплошными нарами. В нем жили русские, женщины и подростки, которых пригнали сюда из России, а наш хозяин выкупил их себе для работы. Хозяйство у него большое. Всех рабочих мужчин взяли в армию. Вот он и набрал русских. Он и управляющий обращались с русскими ребятами, шестнадцатилетними парнями и девушками, как с рабочим скотом. Работать заставляли по 12–16 часов, а есть давали похлебку из брюквы и по маленькому кусочку хлеба.