Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том II - [42]

На всех кроватях лежало частью окровавленное постельное белье, разбросанное в беспорядке. Все помещения были совершенно целыми, не было разбито ни одного стекла. Действовал водопровод и электричество, последнее поступало из города. Больше того, работал даже телефон, по которому Борис сумел связаться с бургомистром города.

Для приведения в порядок этого здания и для развертывания в нем госпиталя требовалось всего несколько часов. К вечеру этого же дня можно было начать прием раненых. Так Борис и сообщил связному сануправления, догнавшему колонну еще в пути. Тот на мотоцикле помчался с донесением, а Алешкин вместе со своими помощниками распределил помещения между отделениями госпиталя и потребовал от медперсонала закончить подготовку их к приему раненых к 20:00 этого же дня.

Произошло это 29 апреля 1945 года.

Добин организовал охрану территории, занятую госпиталем. Выставил часовых у основного помещения и в полукилометре от него на дороге установил шлагбаум с постовым. При этом выяснилось, что эта дорога другим своим концом через два километра от госпиталя упирается прямо в берег озера, пересекая таким образом как бы небольшой полуостров. Дальше имелись только пешеходные тропинки, ведущие в лес.

Метрах в 800 от здания госпиталя на этой же стороне дороги стояло три двухэтажных дома, заполненные детьми, женщинами и стариками.

Как удалось выяснить, это были семьи медперсонала, обслуживающего госпиталь и дома, находившиеся напротив него. Все они были очень напуганы появлением людей в красноармейской форме. Хотя Алешкин и Павловский, собрав своих солдат, настрого запретили проявлять какие-либо враждебные действия по отношению к этим немцам, а последним запретили посещать территорию госпиталя, все же на всякий случай с этой стороны поставили второй шлагбаум с часовым, организовав таким образом второй пропускной пункт. Кроме того, для охраны со стороны леса Алешкин и Добин решили выдвинуть подвижной пост – патруль из двух человек, обходящий окраину леса, расположенную на противоположной стороне дороги.

Здание госпиталя одним своим краем примыкало к самому берегу озера, к имевшейся небольшой бухточке, на волнах в которой качалось несколько яхт и около десятка весельных лодок.

Как потом выяснилось, в распоряжении госпиталя имелось 6 быстроходных катеров, на них-то и были вывезены раненые офицеры подводники, лечившиеся в госпитале, и обслуга госпиталя, а также выздоравливающие рядовые матросы, находившиеся в бараках.

Пока Алешкин и Захаров занимались распределением помещений большо го дома для лечебных отделений госпиталя, Павловский занялся размещением личного состава. По просьбе Игнатьича, Алешкину предоставили две комнаты на втором этаже в двухэтажном доме, находившемся рядом с госпиталем. Остальная часть этого дома отводилась для жилья медсестер, дружинниц, санитаров и хозяйственников.

Для себя и врачей Павловский избрал одну из дач, находившуюся в -150-200 шагах от здания госпиталя.

Лагунцов тоже не терял времени даром. В гараже, обнаруженном во дворе госпиталя, он нашел две больших грузовых машины, не требовавших ремонта. А съездив в город, разыскал в заброшенных гаражах местных богачей, удравших за границу, четыре прекрасных легковых машины. Весь этот автопарк вместе со своими машинами так же, как и штаб госпиталя, решили разместить на той территории, где находились бараки.

При беглом осмотре этой территории выяснилось, что и из них фашисты бежали с такой же поспешностью, как и из основного здания.

Когда все эти службы разместились на территории бараков, в одном из них на койке обнаружили истощенного молодого немецкого солдата.

Увидев русских, он страшно испугался и первое время от страха не мог вымолвить ни слова, и только после того, как переводчица Ася сказала ему несколько ободряющих немецких фраз, он немного успокоился и кое-что рассказал. Рассказал он о том, что эвакуацию госпиталя проводили эсэсовцы. Офицеров, не обращая внимания на их состояние и протесты медиков, грузили на катера, поспешно уходившие в северо-западном направлении. На эти же катера погрузили и весь личный состав госпиталя. Раненых матросов рассортировали, всех более или менее трудоспособных взяли с собой, остальным приказали вынести на носилках всех лежачих и увели их куда-то в лес.

Дней через пять после того как госпиталь обосновался в этом месте, Алешкин и Захаров, бродя по лесу с охотничьими намерениями, так как в нем оказалось множество коз, служивших дичью для охоты приезжавшим на дачи богачам, наткнулись на большую воронку от бомбы, заполненную трупами немецких матросов, кое-как присыпанную землей…

Найденный матрос рассказал также, что ему удалось спастись чудом. Он участвовал в погрузке раненых офицеров на катера, и в самый последний момент был послан в помещение госпиталя, где один из врачей забыл свой серебряный портсигар. Когда с этим портсигаром он вернулся на берег, то катера находились от него более чем в полукилометре.

В город он идти не решился, а спрятался в одном из бараков, надеясь, что ему удастся убежать в Берлин.

– Но тут неожиданно появились вы, я испугался еще больше, ведь эсэсовцы уверяли, что русские расстреливают всех немцев подряд. Я запрятался в самый дальний угол одного из бараков. Сутки перед отъездом нас не кормили, и теперь почти сутки я не ел. Воду ночью пил из бочки, стоявшей под водосточной трубой. Алешкин и Павловский, как сумели, разъяснили перепуганному парнишке (ему было всего 16 лет), что ничего ему не грозит, что они его даже в плен не возьмут и что, если он хочет, то может пойти в город, попросить себе гражданскую одежду и идти куда ему вздумается. Однако посоветовали лучше посидеть в этом городке и ждать окончания войны. Она должна кончиться очень скоро. Борис приказал Захарову накормить «пленного», что и было сделано.