Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [6]

Как же тогда быть? Очень короткая была наша связь. Меньше двух месяцев, а след в жизни она оставила. А как же дальше? Ведь основные мысли там, в Александровке. Как бы ни приятно было воспоминание о Тае, о ее заботливости, но та семья мне дороже.

Вот тут и разберись! Нет, Павел Александрович, у тебя еще только цветочки, вот у меня так уже начались ягодки. Как я выйду из этого положения? Я еще и сам не знаю.

* * *

Борис, докурив вторую папиросу, вошел в землянку, где уже мирно посапывал, свернувшись клубочком на своей койке, начхим Егоров.

На следующий день, доложив начальнику штаба дивизии полковнику Юрченко о том, что он следует с докладом о вступлении в должность к начсанарму, и получив от него форменное удостоверение личности, в котором была указана его новая должность, Борис не преминул заявить ему, что он будет просить начсанарма освободить его от этой работы, как врача-хирурга, а не администратора. На это начальник штаба, пожилой, черноволосый полковник, кадровый военный, единственный во всем штабе носивший черные, залихватски закрученные усы, по национальности украинец и, очевидно, умный и проницательный человек, сразу догадавшись о причине, побудившей Алешкина принять такое решение, похлопал его по плечу и сказал:

– Не журись, доктор! Все обойдется, не так страшен черт, как его малюют. Погодь трошки, обомнется. Не руби сплеча, разберись сначала.

Добравшись на попутных машинах в медсанбат, где Борис предполагал взять «санитарку», чтобы ехать в санотдел армии, он заглянул в свою бывшую квартиру. Там его встретил ласковым визгом и прыжками, чуть не свалившими его с ног, обрадовавшийся Джек.

В комнату, где жили Перов, комиссар и Скуратов, Джеку вход был запрещен, и он нетерпеливо повизгивал и скреб лапами дверь, когда Алешкин зашел в эту комнату и закрыл дверь за собой.

Он поспел как раз к завтраку. Перов при его появлении встал из-за стола и приготовился, как это и следовало сделать дисциплинированному службисту, отдать Борису как начсандиву, рапорт о положении дел в батальоне. Но только он начал, как Борис остановил его:

– Полно, полно, Виктор Иванович, мы же здесь одни, очень прошу, пожалуйста, никакой официальности. Там, на людях, может быть, и надо, а здесь?… Какой я начсандив?! Вот тебе это место было бы гораздо больше к лицу. Если б я не знал, что ты мечтаешь о госпитале, я бы от этого места отказался и обязательно бы указал на тебя, как на наилучшего кандидата. Я, собственно, сейчас и еду к начсанарму не столько, чтобы представляться, сколько для того, чтобы отказаться от этой должности. Она не для меня!

– Ну, чаем-то меня напоишь, Игнатьич? – обратился Алешкин к вошедшему в это время ординарцу. – Да, Виктор Иванович, будь добр, распорядись, чтобы мне дали санитарную машину, надо до обеда успеть в санотдел.

Через несколько минут в комнату вошли комиссар, Скуратов и Сковорода. Все с шутками и смехом поздоровались с Алешкиным, Перов приказал Игнатьичу добежать до автовзвода и приказать подготовить санитарную машину для начсандива. Усаживаясь к столу и с наслаждением прихлебывая сладкий горячий чай, Борис затеял разговор с комиссаром Подгурским о тех новостях, которые успел узнать в штабе дивизии, и о том, что прочитал в привезенных с собой для медсанбата газетах. Перов молчал… Попивая свой чай, он задумался. Думал он над словами Алешкина: «А вдруг Борис Яковлевич в самом деле откажется от должности начсандива? С него станется… Ведь он больше всего любит свою хирургию, а начсандиву хирургией заниматься будет некогда. Ну а если начсанарм пойдет ему навстречу, кого он назначит? Меня, конечно, тогда прощай, госпиталь. Так и застряну в начсандивах. Нет, этого допустить нельзя!»

Его размышления прервал адъютант комиссара дивизии:

– Начсандив здесь? – спросил он, заходя в комнату, а увидев Алешкина, сказал:

– Комиссар дивизии приказал, чтоб вы немедленно к нему явились.

Начинается, подумал Борис. Вслух же он сказал:

– Хорошо, сейчас приду, вот чай допиваю. А вы можете идти.

Лейтенант, видимо, рассчитывавший, что они пойдут вместе, недовольно хмыкнул, но повернувшись, как на учениях, вышел в дверь. Следом за ним поднялся и Алешкин:

– Ну, я пойду, комиссара дивизии нельзя заставлять дожидаться.

– Я тоже пойду, посмотрю, как там машину приготовили, – заявил Перов, и они оба вышли из комнаты.

В каморке Игнатьича Борису снова пришлось отбиваться от ласк Джека, и только суровый приказ «спокойно, Джек» утихомирил обрадованного пса.

Выйдя в коридор, Виктор Иванович задержал Бориса.

Знаешь что, Борис Яковлевич, у меня к тебе просьба. Не отказывайся ты от этой должности, потерпи немного, кажется, скоро меня назначат в госпиталь, тогда и откажешься, а то я боюсь, запрут в начсандивы, и не выберусь я… Очень прошу! – проговорил он чуть ли не умоляюще. Борис, как мог, успокоил его и направился к комиссару.

Постучав в дверь и получив разрешение войти, Борис застал Марченко за столом за чтением каких-то бумаг. Увидев вошедшего, комиссар сказал:

– А, это ты? Садись. Ванюша (так он звал своего адъютанта), налей ему коньяку. Пей, – обратился он к Алешкину, – и подожди, сейчас вот подпишу и с тобой займусь.