Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [29]

Всем командирам полков и отдельных спецподразделений он указал на лежавшей на столе карте места их последующий дислокации, которые им и начальником штаба были уже подобраны.

Обратившись к Алешкину, он сказал, что месторасположение медсанбата он предоставляет ему выбрать самому, с таким расчетом, чтобы оно находилось в возможной близости от размещения полков.

После совещания комиссар дивизии Марченко, к которому Алешкин зашел, заявил:

– Борис Яковлевич, место для санбата поедем подберем вместе. Ведь надо учесть, что во время пребывания в резерве мы будем получать большое пополнение. Военный совет армии заявил, что нашу дивизию за это время, а оно продлится месяц или полтора, укомплектуют до полной штатной положенности. Новых людей надо будет медикам обследовать и провести их санитарную обработку, так что врачам полков, да и тебе работы достанется. Поскольку вам с командиром медсанбата теперь надо будет работать в большом контакте, тебе придется вновь переселиться в батальон, с комдивом я уже договорился.

Борис был доволен таким положением. Он понимал, что теперь, когда дивизия будет в резерве, он сможет дольше находиться на месте, то есть в медсанбате, и, следовательно, сможет отдаться своему любимому делу – лечебной работе. Правда, притока раненых быть не должно, они могут быть только случайными, от бомбежек. Хотя последнее время немцы что-то значительно реже стали совершать налеты авиации на 2-й эшелон армии. Они чаще тревожили артобстрелом дивизионные тылы, но тоже не так часто, как это было в начале войны.

Нужно сказать, что дивизия, в том числе и медсанбат, вообще от бомбежки с воздуха отделывались как-то счастливо: на Карельском фронте самолетов у фашистов почти совсем не было, во время нахождения около Невской Дубровки (зимой 1941–1942 года) бомбовые удары фашисты наносили по Ленинграду. Здесь же, на Волховском фронте, бомбили в основном железнодорожные станции. Только в последние дни разбомбили старую стоянку батальона, но там уже никого не было. Так что пока команда «воздух!» для большинства личного состава батальона была чисто символической. Первая бомбежка под Москвой и вторая под Гатчиной из памяти почти сгладились.

На следующий день комиссар дивизии и начсандив Алешкин отправились подыскивать место для медсанбата. Такое место нашли в трех километрах от станции Жихарево, в большом сосновом лесу, на месте штаба какого-то соединения, стоявшего там в период осенне-зимнего наступления 2-й ударной армии. Это место было удобно тем, что на нем сохранились кое-какие, правда, полуразрушенные, землянки, несколько маленьких бревенчатых домиков и хорошие подъездные пути.

Вопрос несколько осложнился тем, что начальник 31-го полкового госпиталя, находившегося в 500 метрах, военврач 2 ранга Несмеянов заявил протест против размещения медсанбата на выбранном месте, говоря, что такое близкое соседство двух учреждений и, следовательно, увеличение автодвижения, может вызвать на себя авиаудары немцев. Борис поехал к начсанарму и от него добился согласия на размещение медсанбата на намеченном месте.

Для себя Борис выбрал почти целый, маленький, рубленный из тонких бревнышек домик, размером 3 x 3 метра, находившийся в стороне от основного расположения батальона. На следующий же день после рекогносцировки он привез в этот домик своего помощника Вензу с вещами и Джека. Одновременно прибыли на это место командир медроты Сковорода со старшиной Бодровым и 30 бойцами (санитарами и выздоравливающими), которые должны были в течение недели подготовить площадки для палаток и отремонтировать землянки и домики.

Переезд всего медсанбата, как и передислокация штаба дивизии, произошли в течение первой половины июня, в отсутствие Алешкина.

Дело в том, что на 5 июня 1942 года сануправление фронта созывало совещание начальников медико-санитарных служб, начальников госпиталей, командиров медсанбатов, медсанрот и ведущих специалистов лечебных учреждений.

На этом совещании от 65-й дивизии должен был присутствовать и командир медсанбата Федоровский, но он, сославшись на плохое состояние здоровья, ехать на него отказался. После выяснилось, что отказ его от поездки был вызван нежеланием встречаться со своими прежними сослуживцами – начальниками госпиталей, которые таким образом узнали бы о полученном им наказании. Поэтому, кроме начсандива Алешкина, поехали: командир медроты Сковорода, командир операционного взвода Бегинсон, командир госпитального взвода Прокофьева и командир сортировочного взвода Сангородский.

Совещание проходило в одном из фронтовых эвакогоспиталей, расположенном в районе села Новая Ладога, на берегу реки Волхов, у самого устья реки, впадающей в Ладожское озеро. Госпиталь размещался в большом старинном помещичьем двухэтажном здании, где после революции находился какой-то дом отдыха. Здание было, хотя и старое, но хорошо сохранившееся и почему-то совсем не тронутое войной. Фашистские войска в этом селе не были, их осеннее наступление преследовало скорейший захват города Тихвина (чтобы окончательно двойным кольцом отрезать Ленинград и прилегающие к нему местности от остальной территории СССР). Село Новая Ладога попадало внутрь кольца, и, прорываясь вперед довольно узким клином, немцы на него внимания не обращали, не обстреливали его и не бомбили.