Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [12]
Думаю, что да, – ответил Скуратов, в глубине души удивленный такой хваткой в хозяйственных делах, которую он не предполагал найти в этом молодом враче, правда, уже заслужившем славу умелого хирурга. Он привык к тому, что в хозяйственных вопросах, врачи, как например все его бывшие комбаты, в том числе и Перов, разбирались довольно слабо. Он, конечно, не знал, как, впрочем, и остальные, что Борис до своей врачебной карьеры прошел довольно большой путь и занимал крупные хозяйственные посты, поэтому как раз эти-то вопросы ему было решать легче, чем другие.
– Ну, а раз думаете, то и сделаете, – улыбнулся Алешкин. – Значит завтра к 20:00 все описи и списки должна быть на столе у комбата. А вам, товарищ Федоровский, я рекомендую сейчас с Виктором Ивановичем и комиссаром отправиться по подразделениям батальона, ознакомиться с его расположением, постановкой работы и людьми. Я сейчас должен выехать в 51-й полк (Борис решил начать свою работу с него), завтра к вечеру вернусь и тогда в моем присутствии вы и подпишете акт. Вопросов нет? – И воспользовавшись тем, что оба комбата, получив такие конкретные и категорические распоряжения, еще не успели их переварить, чтобы высказать какие-либо возражения, Борис продолжал:
– Ну, вот и хорошо, что мы так быстро договорились. Приступайте! Виктор Иванович, вы пока еще хозяин медсанбата, прикажите заправить машину, на которой я ездил, я поеду на ней в полк. Между прочим, согласно распоряжению комдива, я пока буду дислоцироваться в медсанбате. Очевидно, мне придется занять комнату, в которой жил комиссар дивизии. Там со мной поселится и писарь, которого я привез с собой, военфельдшер Венза. Товарищ Перов, распорядитесь, пожалуйста, чтобы ему там койку или топчан поставили. Ну, вот, кажется все. Эх, хорошо бы сейчас пообедать, ведь совсем стемнело уже, а мне еще ехать в полк надо. Да, эту машину, на которой я сейчас ездил, и шофера временно надо закрепить за мной, для выполнения заданий начсанарма ездить много придется.
В это время, точно подслушав слова Алешкина, Игнатьич отворил дверь и сказал:
– Товарищи командиры, обед на столе.
После обеда Борис, оставив Вензу в медсанбате и приказав ему устраиваться в комнате комиссара, которую Федоровский с большой неохотой освободил, выехал в 51-й стрелковый полк. Наверно, с этого времени Федоровский и возненавидел своего начсандива, и все последующее время их совместной работы, общего и уж, конечно, дружеского языка они так и не нашли.
Глава третья
В штаб 51-го стрелкового полка Борис приехал уж совсем вечером. Он оставил там свою машину и шофера, познакомился с командиром и комиссаром полка и передал им распоряжение начсанарма и командира дивизии, о котором, впрочем, они уже знали, так как комиссар дивизии Марченко еще днем поручил начальнику штаба дивизии дать распоряжение по всем полкам о проведении санитарно-гигиенической обработки личного состава и начале прививок.
Вопрос о бане решался просто. Землянку для нее в районе тыла полка, около небольшого ручейка, саперы уже делали, воды было достаточно, дров тоже. График помывки начальник штаба полка обещал составить за сутки. А вот с дезинсекцией обмундирования и белья, а также с обменным фондом было трудно. В медсанбате имелась одна дезкамера системы ДДП, таскать ее по всем полкам было хлопотно, а самое главное – долго. На это время в медсанбате пришлось бы прекратить санобработку поступающих раненых, а это теперь уже стало обязательной процедурой почти для каждого вновь прибывшего раненого. Осложнялся вопрос и с бельем, в распоряжении медсанбата его также было мало. Не было больших запасов и на дивизионном обменном пункте.
Кроме того, чтобы ввести санобработку в полках, как вещь регулярную, систематическую, хотя бы два раза в месяц, что было совершенно необходимо, пока части стоят более или менее стабильно, следовало наладить стационарные обмывочно-дезинсекционные пункты.
Раздумывая над этой проблемой, Борис шел вслед за выделенным в его распоряжение штабом полка провожатым автоматчиком, который должен был довести его до расположения ППМ.
Придя в землянку старшего врача полка, это был некто Костюков, военврач 3 ранга, заменивший ушедшего Сковороду, Алешкин отпустил сопровождающего и решил заночевать в полковом пункте. После ужина, радушно предложенного ему Костюковым, он стал обсуждать с ним вопрос о санобработке полка.
Вопрос этот уже начинал тревожить и самих полковых врачей, все чаще и чаще санинструкторы рот, проводившие утренние осмотры бойцов, обнаруживали завшивленных. Им немедленно меняли белье, протирали волосистые части зеленым мылом, но количество зараженных паразитами не уменьшалось. Требовались более радикальные меры.
Костюков доложил о строящейся бане, и Борис решил завтра осмотреть ее своими глазами. О дезинсекционной камере пока еще никто ничего не придумал, надеялись на дивизионную.
– Сегодня тихо, наверно, удастся спокойно поспать, ложитесь на мою постель, а я пойду в землянку медпункта, там, где-нибудь пристроюсь. – С этими словами Костюков вышел.
Землянка старшего врача полка очень напоминала Борису его первые землянки в медсанбате, только, наверно, накатов сверху было больше, да укладывать их научились так, что сверху не капало, хотя в землянке было тепло, а наверху лежал снег.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма.Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.