Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [116]

– Когда дежурный мне доложил, что вы находитесь в операционной, я, узнав от него, где находится ваше жилище, решил подождать вас там. Подошел к двери и открыл ее, но прежде, чем вступить на порог, я увидел метнувшегося на меня, как мне показалось, огромного зверя. В мгновение я был сбит могучими лапами с ног и сел в снег в такое неудобное положение, в котором вы меня застали. Малейшее мое движение вызывало такую грозную реакцию со стороны этого огромного пса, что я, сам большой любитель хороших собак, решил не рисковать, а ждать появления кого-нибудь, кто мог бы меня выручить из этого глупого положения. К счастью, я просидел не более 5 минут, как появились вы.

Вообще, я бы очень хотел иметь такую собаку. Замечательный зверь!

– Ну ладно, не сердись на меня, ведь я не знал, что в доме такой сторож, – сказал Пащинский обращаясь к Джеку, – на-ка вот кусочек «рузвельтовской» колбасы, – и он бросил к морде лежавшего около ног Бориса Джека порядочный кусок поджаренной консервированной колбасы. Такие консервы в последнее время довольно часто поступали в медсанбат.

Соблазнительный и вкусно пахнувший кусок колбасы лежал около самого носа Джека, но тот даже не шевельнулся, даже не взглянул на приманку.

Пащинский еще более восхитился:

– Смотрите-ка на него! Не ест! Возьми, ешь, – приказал он.

Джек даже и ухом не повел. Он продолжал лежать совершенно неподвижно и даже не шевелил ноздрями, хотя кусок колбасы лежал от его носа в нескольких сантиметрах. Он только поднял брови и взглянул на хозяина. Тот сжалился.

– Джек, можно, возьми, – спокойно сказал он. Кусок колбасы был проглочен с молниеносной быстротой.

– Замечательный пес! – снова похвалил его гость.

Тут Алешкин и рассказал ему всю сложную историю Джека.

После ужина Пащинский потребовал списки личного состава. Через несколько минут их принес начальник штаба Скуратов.

Затем Игнатьич проводил прибывшего в «домик для приезжающих», как стали называть с момента пожара старый дом комбата. К этому времени домик был полностью отремонтирован, и о пожаре могли напоминать только несколько почерневших бревнышек, которые решили оставить на месте.

Конечно, полковнику выделили дежурного санитара-истопника, который уже не отходил от печки ни на шаг.

Пащинский обещал за ночь ознакомиться со списками, а утром сказать свое решение.

После ухода приехавшего к Борису собрались командиры подразделений медсанбата. Выслушав от него историю, произошедшую с представителем армии, все пришли к выводу, что теперь батальону придется туго. Сангородский сказал:

– Все из-за вашего Джека… Недаром, когда его к нам привезли, я так возмущался. Впрочем, это было его особое мнение, все остальные так хорошо относились к Джеку, что ни в чем его не обвиняли.

Еще с неделю тому назад Алешкин договорился со всеми командирами подразделений о том, что каждый самым тщательным образом просмотрит весь свой состав и выделит здоровых людей, без которых можно обойтись совсем, или которых можно будет заменить нестроевыми.

Все прибывшие такие списки представили, причем никто не согласился на отчисление кого-либо без замены, ну а таких, которых согласились заменить, набралось 15 человек.

Борис Яковлевич, отпустив всех своих подчиненных, еще долго сидел за списком медсанбатовцев, курил, задумчиво поглаживал лежавшую у него на коленях голову Джека и раздумывал. Согласится ли Пащинский на 15 человек или теперь, будучи обиженным за свой конфликт с Джеком, предъявит батальону еще более суровые требования?

Так он и заснул в ожидании решения, которое могло сильно отразиться на дальнейшей работе батальона.

Утром следующего дня, часов около 9 утра, Алешкин, успевший к этому времени обойти весь батальон, заглянуть в операционный блок, где мирно дремала ночная смена (ночь прошла спокойно, работы почти не было), осмотреть в сортировочной вместе с Сангородским только что доставленных из ППМ шесть раненых бойцов и, убедившись, что особенно тяжелых среди них нет, отправился на пищеблок. Там он приказал старшему повару приготовить получше завтрак для вчерашнего гостя.

Убедившись, что и без его приказа на кухне все сделано достаточно хорошо, Борис вернулся в свой домик и послал Игнатьича узнать, проснулся ли полковник. А если он уже встал, то пригласить его завтракать.

Одновременно он сердито прикрикнул на Джека, после чего тот юркнул под топчан, служивший комбату кроватью, и затаился там.

Вскоре пришел и полковник Пащинский. Алешкин, встав при его появлении, по форме доложил ему, как старшему по званию, о положении дел в медсанбате, чем, кажется, немного удивил гостя, который, как он потом говорил, от проявления такой воинской дисциплины за время своих путешествий по тыловым учреждениям армии и дивизий отвык.

Игнатьич принес завтрак. Кроме яичницы из яичного порошка и поджаренной американской консервированной колбасы, хозяйственники умудрились где-то раздобыть свежей картошки и кислой капусты. Картошка была аппетитно поджарена, а кислая капуста оказалась отменно вкусной. Конечно, к завтраку были поданы и «наркомовские» сто грамм. Правда, вместо обычного разведенного спирта на этот раз Игнатьич принес коньяк.