Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [114]

Дежурным был старшина Бодров. Он подбежал к домику как раз в тот момент, когда из него выскочил перепуганный гость. Старший батальонный комиссар, прыгая босыми ногами по снегу, смог только протянуть руку к домику и испуганно крикнуть «там! там!».

Бодров, взглянув на пострадавшего, сразу понял, что там остались все его вещи. Не раздумывая, он бросился в горящий домик. К этому времени пламя уже охватило все стены. Вскочив в дом, схватив в охапку вещи гостя, лежавшие око ло кровати и по какой-то счастливой случайности, неохваченные огнем, Бодров успел прихватить и снаряжение с наганом, и полевую сумку и, полузадохнувшись, получив несколько ожогов лица и рук, выскочить на улицу. К этому времени около пылающего домика собралось почти все население медсанбата. Был уже тут и Алешкин. Он и Прохоров руководили деятельностью санитаров, дружинниц и всех других, пытавшихся забросать снегом горевший домик. Снег бросали лопатами, ведрами, тазами и просто руками. Минут через 20 пожар был ликвидирован.

Обгоревший остов домика сохранился. Но все, что находилось внутри – постель, стол, табуретка, часть разложенных на столе бумаг и оставшиеся под кроватью новенькие хромовые сапоги гостя, сгорели.

Пострадавшего уж давно увели в госпитальную палату, уложили в постель, обтерли озябшие ноги спиртом и укрыли теплыми меховыми одеялами. Туда же Бодров принес все спасенное им имущество.

Первое, что сделал лектор, это схватил гимнастерку и засунул руку в ее левый нагрудный карман. Его партийный билет был цел и не поврежден. Он с чувством пожал Бодрову руку и сказал:

– Товарищ старшина, я вам обязан больше, чем жизнью! Вы спасли мою партийную честь! Ведь выскакивая из горящего домика, я, прежде всего, должен был подумать о спасении своего партийного документа. Тем более что гимнастерка-то лежала рядом со мной!

Бодров, между тем, решил сразу же начать расследование дела. Он понимал, что за это происшествие могут строго спросить и с него, как с дежурного, и с командира батальона.

– Как же случился пожар? Почему дежурный санитар оставил без присмотра печку? – спросил он гостя, тот ответил:

– Во всем виноват я сам. Я его отправил спать.

– Почему же он мне ничего не доложил? – снова спросил Бодров. Конечно, на этот вопрос лектор ответить не мог.

В наказание за свое легкомыслие, а вернее, неосведомленность в поведении железных печурок, пришлось старшему батальонному комиссару возвращаться в Москву не в своих щегольских сапожках, а в залатанных валенках (новых на складе медсанбата не оказалось).

Алешкину, Федорову, Прохорову и дежурному старшине Бодрову пришлось через три дня пережить несколько неприятных часов, пока следователь особого отдела дивизии расследовал это происшествие.

При следствии очень помогло письменное заявление уехавшего московского гостя, которое он написал по просьбе Бориса и в котором изложил более подробно то, что ответил на вопрос Бодрова. Помогли и свидетельские показания врача и медсестры госпитальной палаты, присутствовавших при разговоре Бодрова с пострадавшим.

В результате расследования, которое впоследствии было утверждено командиром дивизии, командиру медсанбата предложили улучшить организацию мер пожарной безопасности. Завести багры, топоры, лопаты, которые хранить в определенном месте, кроме того, получить в обменном дивизионном пункте несколько штук огнетушителей и разместить их на всей территории батальона. До этого такой инвентарь и огнетушители имелись только в расположении автовзвода и склада горючего. Пока шоферы с огнетушителями прибежали к месту происшествия, пожар был уже ликвидирован.

Кроме того, в заключение командиру медсанбата предлагалось наказать своею властью санитара, оставившего пост, хотя и по приказу старшего командира, но не доложившего об этом своему непосредственному начальнику, старшине Бодрову.

Он получил три наряда вне очереди.

В начале января 1943 года в батальоне произошло еще одно не совсем обычное происшествие.

Дело в том, что уже несколько недель специальные командиры из штаба армии обследовали все тыловые армейские и дивизионные учреждения с тем, чтобы направить в окончательно поредевшие строевые подразделения всех годных к строевой службе и осевших на складах, в различных мастерских, обменных пунктах и лечебных учреждениях.

Так как и в медсанбате таких людей находилось не так уж мало, а они для работы его в особенно напряженный период были совершенно необходимы, то и Алешкин, и все командиры подразделений прибытия этого армейского представителя ждали с большой тревогой. До сих пор такая чистка тылов проводилась работниками штаба дивизии, с которыми командование батальона всегда находило общий язык.

Теперь за это взялся штаб армии. Кроме того, говорили, что полковник, выделенный для этой работы по группе соединений, в числе которых была и 65-я стрелковая дивизия, отличался особой принципиальностью и придирчивостью. Он уже успел основательно пошерстить тылы других дивизий, дивизионные склады и обменный пункт 65-й дивизии.

Борис по-прежнему нес дежурства в операционно-перевязочном блоке наравне с остальными хирургами и, хотя раненых поступало очень мало, все же в дежурство приходилось делать одну, а то и две операции. Как правило, дежурил он вечерами.