Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I - [9]

Произведя необходимый текущий ремонт, пополнение водой, топливом, необходимыми продовольственными запасами, высадив перед этим в Петропавловске уполномоченных комиссаров Советской Чукотки, куда они должны были добираться по суше, сторожевик отправился в обратный путь. В это время его настиг тяжелей шторм и лишь 18 марта 1918 года он достиг Александровска-на-Сахалине, где в этот же день и было провозглашено образование советской власти.

Надо сказать, что организация новой, советской власти почти во всех местах, где побывал сторожевик № 7, произошла бескровно, и красногвардейскому отряду применять оружие не пришлось. В маленьких населенных пунктах к перемене власти отнеслись безразлично, они пока еще не представляли себе, какие коренные изменения в их жизнь может внести эта новая власть. В более крупных городах рабочие, составлявшие большинство населения, уже были подготовлены к приходу советской власти, а кое-кто из ее противников заблаговременно удрал, поэтому и там перевороты происходили, как правило, бескровно.

Задержавшись в г. Александровске до очистки Татарского пролива ото льда, то есть до июля 1918 года, корабль с красногвардейским отрядом отправился в обратный путь к Владивостоку. Зайдя в Советскую гавань, где еще пока была советская власть, команда судна и красногвардейский отряд узнали, что во Владивостоке высадились японские, американские, английские и французские войска, якобы для защиты чехословацкого корпуса, поднявшего вооруженное восстание против советской власти в России и захватившего всю Транссибирскую железную дорогу. Все крупные железнодорожные станции на этой магистрали, города и села, захваченные восставшими, были отданы в руки многочисленным контрреволюционным белогвардейским правительствам, а представители советской власти ликвидированы. Организовалось такое правительство и во Владивостоке во главе с генералом Розановым и другими. Оставшиеся представители советской власти и партии большевиков вынуждены были уйти в подполье и в партизаны.

Команде сторожевика № 7, также как и красногвардейскому отряду, от белогвардейского правительства ничего хорошего ждать не приходилось, поэтому большинство матросов и рабочих машинной команды решило во Владивосток не возвращаться, а остаться в распоряжении местного Совета. Вместе со всеми остался и Андрей Пашкевич. Этот корабль до середины 1920 года совершал рейсы по северному побережью Приморья, служа связью действовавшим там партизанским отрядам и только после повторного выступления японцев в апреле 1920 года и посылки ими в район Татарского пролива специального миноносца, сторожевик

№ 7, последний раз пришвартовавшись к пирсу в Совгавани, был покинут своей командой.

Между тем высадившиеся во Владивостоке войска Америки, Японии и других стран, успели проникнуть в близлежащие от города населенные пункты, в том числе и в село Шкотово. Там обосновались японские и американские гарнизоны, а под их защитой, вернувшей старые царские порядки, начали свои бандитские действия и представители белогвардейских генералов, обосновавшихся во Владивостоке. Правда, действия этих белобандитских вояк были малоэффективны: они не знали местности, боялись отрываться от линии железной дороги и потому партизанские отряды, организовавшиеся из рабочих Сучана и Кангауза, а также и крестьян местных сел, держали под своим контролем большую часть Шкотовской волости. Мы забыли сказать, что сначала 1900-х годов Шкотово уже стало волостным селом.

Только одна группа белобандитов, возглавляемая сыном Михаила Пашкевича, Гавриком, который отлично знал все окружающие леса и сопки, принесла партизанам немало вреда и бед. Сам Гавриил Пашкевич отличался большой жестокостью и от его бандитов погибли десятки партизан и членов их семей. Было сожжено немало изб и продуктов продовольствия. Немудрено поэтому, что фамилия офицера Пашкевича была на особой заметке у партизан, попытки нападения на бандитствующего головореза совершались не раз. Все это, в конце концов, заставило Михаила Пашкевича настоять на том, чтобы его сын Гавриил убрался во Владивосток и пока в районе Шкотово не показывался. Гаврик и сам, боясь ответственности за совершенные им злодеяния, был не прочь удрать из Шкотова.

Семья же Петра Пашкевича, вновь пополнившаяся молодым работником, продолжала заниматься земледелием и рыболовством. В домашних условиях Василий быстро окреп и поправился. Он еще на фронте успел познакомиться с солдатами, настроенными революционно, даже большевиками, и ни в какую белую армию, несмотря на многочисленные приказы и призывы, беспрестанно сменявшихся правителей Дальнего Востока, пользуясь имеющимися у него документами о ранении и отравление газами, не шел. Но не пошел он и к партизанам.

Так прошел год. В течение этого года сведений о втором сыне Пашкевичей, Андрее, не было. Доходили слухи, что корабль, на котором он служил, находится гдето в районе северного побережья, но что он там делает и долго ли еще пробудет, никто толком не знал. Ведь это были только слухи.

Однако, за этот год в Советской России, в Сибири и на Дальнем Востоке произошел ряд существенных изменений. Несмотря на поддержку чехословацкого корпуса интервентами, он был разбит и его незадачливые генералы с остатками своего войска устремились во Владивосток, чтобы на судах интервентов покинуть Россию. Вместе с ними ушли из Владивостока так и не покидавшие пределов города французы, англичане и итальянцы. На Дальнем Востоке остались лишь войска американцев и японцев, державших свои гарнизоны в населенных пунктах Приморья. Как мы уже упоминали, находились такие гарнизоны и в Шкотове. Может быть, одновременное пребывание на Дальнем Востоке войск двух таких империалистических акул, какими были США и Япония, принесло известную пользу краю. Дело в том, что обе эти конкурирующие капиталистические страны чрезвычайно опасались того, как бы войска конкурента не сумели приобрести большего влияния на оккупированной территории, чем его собственная. Поэтому стоило только японцами начать проявлять большую активность в помощи различным атаманам и правителям, как представители Америки начинали им мешать и наоборот. Так вот и «дрались» интервенты из-за Дальнего Востока, как собаки из-за лакомой кости. Глядели на нее, ворчали, а схватить ни одна не решалась, боясь нападения на себя в этот момент другой.