Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I - [48]
После того как Андрей забрал свою семью и окончательно переехал на жительство в Ин, а старшие дочери Людмила и Катерина вышли замуж и оставили семью, Петр Яковлевич, свалив всю работу по ведению хозяйства на жену и малолетних дочерей, находился почти постоянно в состоянии опьянения.
Об этом знало все Шкотово, и представители соответствующих органов произвели развод Пашкевичей без всякой задержки.
В минуты протрезвления Петр Пашкевич был очень покладистым и тихим человеком. При разводе он никаких протестов или требований о разделе имущества не предъявил, а молча собрал свою «питузу» (так назывался большой заплечный охотничий мешок) и уехал из Шкотова в неизвестном направлении.
Между прочим, тогда разводы оформлялись просто, без всякого суда: один из супругов приходил в ЗАГС, заявлял желание развестись и получал на руки соответствующий документ.
Через несколько лет по сведениям, полученным от каких-то дальних родственников, стало известно, что Петр Яковлевич Пашкевич живет где-то в Амурской области, работает в колхозе и, кажется, завел там вторую семью.
Следующая по старшинству дочь Пашкевичей Евгения, окончив 9летку осенью 1928 года, избрала путь учительницы и получила назначение в начальную школу села Кролевец.
Акулина Георгиевна осталась с заканчивающей ученье Тамарой и 11-летней Верой. Ей конечно, не под силу было вести сельское хозяйство самостоятельно, а бросить его она не могла, да и не хотела. Никаких других источников существования, кроме мизерного дохода от сдаваемых в аренду домов, у нее не было. Может быть, именно поэтому Акулина Георгиевна Калягина была одной из первых, записавшихся в организованный в селе Шкотово колхоз. Почти все ее родственники – крестьяне более или менее зажиточные, или, во всяком случае, очень крепкие середняки, ее поступок не одобряли, а некоторые из знакомых, вроде Пырковых, Мамонтовых и других, называли ее предательницей. В колхоз записалась самая бедная часть жителей Шкотово. Появление там Акулины Георгиевны, семья которой до сих пор считалась довольно зажиточной, было встречено не очень приязненно. Очутилась бедная, пожилая уже женщина (ведь ей перевалило за 60) прямо-таки в безвыходном положении. «От своих отстала и к чужим не пристала, как белая ворона», – думала она иногда.
Правда, колхозники об Акулине Георгиевне свое мнение скоро переменили, и это произошло, во-первых, потому, что она безропотно отдала в колхоз не только весь свой скот, но даже и один из домов. Именно тот, в котором до этого жила вся ее семья. Сама же с двумя оставшимися дочерями переселилась в старый ветхий дом, сдававшийся до этого в аренду китайским лавочникам, да и в нем заняла только часть, отдав остальную прибывающим в Шкотово служащим.
Надо сказать, что к началу 1929 года кооперативные лавки в Шкотово (их было теперь уже две), начали вытеснять китайских торговцев. Как всегда в таких случаях, прогорали сперва более мелкие. Так и в Шкотово закрылись все мелкие лавочки. В числе обанкротившихся оказался и купец, снимавший дом у Пашкевичей.
Во-вторых, Акулина Георгиевна завоевала авторитет среди колхозников и своим отношением к труду. Привыкнув с юных лет в полную силу трудиться в своем хозяйстве, чтобы прокормить и вырастить своих многочисленных детей, она и в свои 60 лет в колхозе работала лучше и больше, чем многие молодые колхозницы. И, наконец, за этот период времени произошло четвертое событие, которое имело к Борису Алешкину, пожалуй, самое близкое отношение, доставившее ему много неприятностей и хлопот.
Но к этому событию надо подойти немного со стороны.
Как известно, еще с 1926 года подняла голову оппозиция внутри коммунистической партии. 25 октября пленум Центрального Комитета и ЦКК ВКП(б) вывели из своего состава Троцкого, Зиновьева и Каменева, которые своими антиленинскими выступлениями вносили раскол в действия политбюро и ЦК. На XV конференции ВКП(б), проходившей в ноябре 1926 года, снова выступил Троцкий с критикой Центрального комитета партии. Критика эта была необоснованной и противоречила решениям X съезда партии, принятым по предложению В. И. Ленина. В июне 1927 года новое усиление борьбы оппозиционеров – заявление так называемой платформы 83-х – в нем Троцкий обвинил партию в перерождении. В августе на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) после рассмотрения вопроса о нарушении партийной дисциплины Троцким и Зиновьевым последние на словах признали свои ошибки и дали обещание исправиться. 3 сентября 1927 года они, однако, выступили с новой платформой – тринадцати, в ней, выдвигая новые обвинения ЦК ВКП(б), они требовали отмены монополии внешней торговли и немедленного внеочередного созыва съезда партии. В это же время была раскрыта подпольная типография троцкистов. 23 октября пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) вернулся снова к фракционной работе Троцкого и Зиновьева и решил за подпольную работу исключить их из состава ЦК. Однако оппозиционеры сумели навязать партии дискуссию по выдвигаемым ими вопросам. В этой дискуссии, прошедшей по всем партийным организациям и ячейкам ВЛКСМ, оппортунисты потерпели полное поражение.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма.Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Предлагаем третью книгу, написанную Кондратием Биркиным. В ней рассказывается о людях, волею судеб оказавшихся приближенными к царствовавшим особам русского и западноевропейских дворов XVI–XVIII веков — временщиках, фаворитах и фаворитках, во многом определявших политику государств. Эта книга — о значении любви в истории. ЛЮБОВЬ как сила слабых и слабость сильных, ЛЮБОВЬ как источник добра и вдохновения, и любовь, низводившая монархов с престола, лишавшая их человеческого достоинства, ввергавшая в безумие и позор.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.