Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I - [47]

В поисках такой работы он приехал в г. Владивосток. Поселился он в квартире сына, оборудовав себе угол в бывшей кладовой. Туда была проведена электрическая лампочка.

Первое время своим присутствием он не только не стеснял, а даже облегчал положение молодых хозяев. Третий человек в доме (не считая ребенка) давал им возможность, оставив на него спящую дочь, сбегать в ближайший кинематограф. А им этого так хотелось: они были еще очень молоды.

Однако поиски службы у Якова Алешкина успехом не увенчались. Возможно, в какой-то степени мешало и то, что при заполнении анкеты он вынужден был указывать то, что он бывший офицер и даже какое-то время числился на службе у Колчака. Солгать он не мог, а более подробно объяснить свою историю в краткой анкете не представлялось возможным.

После нескольких бесплодных попыток, когда прошел уже почти месяц его пребывания в городе, он впал в совершенное отчаяние. Как-то в разговоре с сыном, жалуясь на свое положение, он стал перечислять все свои специальности, которыми он владел. Между прочим, он сказал, что в юности обучался бондарному делу и работал в бондарной мастерской. Услышав это, Борис предложил отцу пойти на работу на бондарный завод ДГРТ. Он надеялся, что его хорошие отношения с Николаем Федоровичем Антоновым, ставшим к этому времени директором этого завода, помогут ему устроить на какую-нибудь работу там отца.

Завод очень нуждался в самых разнообразных специалистах и поэтому Антонов, побеседовав со старшим Алешкиным, зачислил его сменным мастером в бондарный цех. Зарплата мастера была почти в два раза выше той, которую до сих пор получал Яков Матвеевич и он был очень доволен. Как всегда, он отнесся к делу с энтузиазмом, большой добросовестностью и честностью. Через месяц его перевели на должность старшего мастера завода, освободив тем самым от изнурительных ночных смен. Первое время он продолжал еще жить у сына, но ежедневные пешие путешествия через замерзшую бухту отнимали более двух часов времени и были чрезвычайно утомительны. Вскоре он нашел небольшую комнату в частной квартире на мысе Чуркина и переселился туда. Он уже выяснил, что в открывающейся в будущем году на мысе Чуркина школе сможет получить работу и его жена. И начал подыскивать подходящую квартиру для всей семьи.

Все это время Яков Матвеевич работал с предельным напряжением. Впервые за время существования ДГРТ бондарный завод должен был обеспечить необходимой тарой все промысла и рыбозаводы. Отступление заканчивалось: нэпманы, в том числе и владельцы бондарных кустарных мастерских, ликвидировались, правление треста должно было решить вопрос с тарой своими силами. Поэтому завод, еще не полностью укомплектованный рабочей силой и оборудованием, вынужден был работать с предельной нагрузкой. Не хватало и помещений, часть работ проводилась на дворе завода. Старшему мастеру, постоянно контролировавшему работу всех цехов и подсобных мастерских, приходилось в течение всего рабочего дня, значительно превышающего 8 часов, то находиться в жарком помещении, где парилась клепка, то выскакивать на мороз и крутиться на ветру около какой-нибудь внезапно остановившейся циркулярки или другого станка.

Такая работа, при слабом здоровье Алешкина, сказалась на нем пагубно. К концу февраля 1929 года, простудившись, он заболел воспалением легких. В больницу лечь не захотел, остаться на квартире у сына тоже, и поехал обратно в Шкотово. Проболел он почти месяц, естественно, был уволен и уже о возобновлении работы на бондарном заводе ДГРТ и не помышлял.

Между прочим, за время своего пребывания во Владивостоке, в особенности, когда он находился в поисках работы, он научил Бориса и Катю основам карточной игры, которая впоследствии стала их постоянным развлечением, особенно в пожилые годы.

Как-то вечером, когда Борис и Катя сидели и играли в «66», игру, которую среди прочих карточных игр они очень любили, Яков Матвеевич сказал:

– Что вы, ребята, в какую-то детскую игру играете, давайте я научу вас серьезной карточной игре – преферансу.

Любознательная молодежь согласилась, вскоре пулька в квартире Алешкина стала довольно частым явлением.

Конечно, играли они примитивно, многих правил еще не усвоили и поэтому часто поднимали по поводу их несусветный спор.

После отъезда Якова Матвеевича игра в преферанс происходила реже, но все-таки происходила. Один из помощников Крамаренко с фамилией Чумак, еще в бытность прообраза судоверфи на складе Бориса, подружился и с последним, и с Катей. Впоследствии он довольно часто захаживал к ним. Выяснилось, что, кроме шахмат, в которые они иногда играли с Борисом, Чумак умеет играть в преферанс. Он и составил молодым преферансистам компанию. Через некоторое время Борис и Катя выучили этой игре своих приятелей Дороховых. Те, хоть и реже, но навещали их и в новой квартире.

Мир пополнился новой группой преферансистов.

Третье событие произошло в семье Пашкевичей. Терпению Акулины Георгиевны пришел-таки конец, и, пользуясь правами, предоставленными женщинам советской властью, она, несмотря на протесты и попреки ближайшей родни, официально оформила развод со своим незадачливым мужем и предложила ему убираться на все четыре стороны.