Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I - [102]

Но вот когда большинство выговорилось, и кое-где стали раздаваться крики:

«Давайте голосовать!», Пермяков встал и негромко сказал:

– Товарищи, а теперь послушайте, что я вам скажу. – И он, вкратце повторив историю коммуны, рассказанную им Алешкину вчера ночью, напомнив, как и тогда многие не верили в возможность их победы, напомнив, как трудно и несогласованно они трудились первые годы, как тяжело им приходилось, перешел к колхозу «Ленинский Путь». Он сказал:

– Товарищи, подумайте так. Вот вы идете по берегу реки, а в ней барахтается большой грузный человек. Он тонет, он не умеет плавать. Он очень тяжел, а вы не очень-то сильны, но вы умеете плавать, а он нет. Неужели же у кого-нибудь из вас хватит духу оставить этого огромного мужика тонуть? Я в это не поверю.

А ведь то же самое сейчас происходит с Демьяновским колхозом: он тонет, да еще имеет путы на ногах в виде кулаков, пролезших в правление и в сам колхоз. А ведь он нам не чужой. Мало того, что все мы выходцы из этого села, так ведь у многих из нас там и родичи есть. Нет, я так полагаю. Надо нам согласиться с предложением товарища Алешкина. Конечно, мы свои условия там тоже поставим. Кто не работает, тот не ест! Дармоедов мы кормить не будем! И загребущие руки поукоротим…

Вот такое мое мнение! Кто еще хочет сказать?

Но коммунары, привыкшие к справедливости и мудрости решений своего вожака, молчали. Выступать больше никто не хотел.

Предложение о вступлении коммуной в Демьяновский колхоз было принято единогласно, хотя, может быть, некоторыми не вполне охотно и искренне.

Перед отъездом Борис условился с Егором Мартыновичем о дне собрания колхоза, на которое тот должен был приехать с большинством коммунаров. Когда Алешкин вернулся в Демьяновку и рассказал председателю сельсовета и секретарю комсомольской ячейки о том, что ему удалось уговорить пермяковцев вступить в колхоз, те были поражены.

Колхозное собрание наметили на 5 апреля (как Борис условился с Пермяковыми), но решили пока о том, что на собрание приедут коммунары, никому не говорить. 5 апреля 1930 года, в субботу, уже знакомый нам класс Демьяновской школы снова заполнился людьми. За столом председателя вновь сидел Козлов – председатель сельсовета, а сидевшие в первых рядах члены правления колхоза и наиболее близкие к ним люди уже нетерпеливо перешептывались и начали покрикивать:

«Ну чего ждешь? Уже и так все собрались! Открывай собрание!»

Борис сидел с одной стороны от председателя, а с другой сидела Люба, писавшая протокол. Председатель встал, и в этот момент в сенях школы послышался какой-то шум. Все обернулись к дверям, в них, толкаясь друг с другом, протискивались вновь прибывшие, их было человек 25.

В передних рядах возникло какое-то шевеление, затем какой-то недовольный полос произнес: «Глядите-ко, коммунары припожаловали. Не хотели, не хотели с нашим колхозом дело иметь, а тут вдруг заявились!» Козлов сказал:

– Товарищи, по поручению комсомольской ячейки и членов ВКП(б), имеющихся в Демьяновке, сегодняшнее собрание буду тоже вести я, секретарем вон Люба будет, в президиум предлагаю ввести представителя обкома ВКП(б) товарища Алешкина и председателя коммуны имени Советской власти товарища Пермякова. Кто за это предложение?

Дружно проголосовали за это предложение все комсомольцы и коммунары, пришедшие с Пермяковым, а за ними и большинство колхозников. Не голосовал никто из правления колхоза.

– По большинству голосов предложение принято. Итак, на повестке дня у нас есть вопрос – рассмотрение заявлений о выходе из колхоза, которые подали некоторые малосознательные колхозники.

И он поднял со стола и потряс над головой внушительной пачкой разнокалиберным бумажек.

– Но прежде чем приступать к этому вопросу, выслушаем заявление председателя коммуны товарища Пермякова, которое он хочет сделать от имени всех коммунаров. Прошу, товарищ Пермяков!

Тот поднялся, и, не обращая внимания на сдержанный шум, начавшийся в передних радах, начал свое выступление:

– Товарищи, мы обсудили на своем собрании примерный устав сельхозартели и полагаем, что он вполне для нас подходит, поэтому и просим включить нашу коммуну в полном составе в ваш колхоз. Просим также оставить ее как самостоятельное отделение колхоза.

Далее Пермяков коротко рассказал о хозяйственном состоянии коммуны, о положении по расчетам с государством по сельхозналогу, по семенной ссуде. О том, сколько дохода получили коммунары в прошлом году и сколько предполагают получить в текущем. Все сказанное им было настолько убедительно и весомо, а приведенные цифры так красноречиво показывали высокое благосостояние коммуны, что большинство колхозников только руками разводили, да удивленно ахали.

В их колхозе положение было во много раз хуже, и многим было совсем непонятно, зачем коммунары со своим хорошим хозяйством идут в их полуразваливающийся колхоз. Не понимали этого и задумавшиеся члены правления колхоза, и их негласные руководители. Ранее они настаивали перед райисполкомом о том, чтобы коммуна влилась в колхоз, втайне надеясь, что коммунары на это не согласятся, коммуна будет скомпрометирована и, может быть, за невыполнение распоряжения власти будет и распущена или, не выдержав нападок, попросту развалится.