Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2. Том II - [8]

Пока же он получил назначение и должен был выехать вместе со своим новым начальником к месту работы. Он назначался вторым десятником на лесозаготовительный участок в район деревни Стеклянухи. Там было необходимо заготовить несколько сот тысяч кубофутов строевого леса, предназначавшегося на экспорт в Японию. Условия, на которых японцы приобретали этот лес, для Дальлеса были довольно суровыми: бревна длиною в 21 фут (6 метров) должны были иметь не менее 8 дюймов в диаметре по верхнему отрубу, должны были быть абсолютно прямыми, не иметь никаких заболеваний и иметь не более двух сучков на протяжении трех футов. Для поиска соответствующего леса нужны были опытные люди. Таким и был старший десятник этого участка Демирский Василий Иванович. Узнав Бориса по работе в Новонежино, зав. конторой Дальлеса полагал, что он будет дельным помощником этому десятнику.

Отведенный участок для выборочной лесосеки находился в верховьях небольшой речки Стеклянухи, впадавшей в речку Цемухэ. В нижней части речки стояла деревня, называвшаяся также Стеклянуха.

Лес в этих местах рос по склонам довольно крутых сопок, и для валки, спуска в падь, а затем и доставки к месту сплава требовалось немало людей. Нужно было создать три артели вальщиков, тех, кто спускал бы его с крутых откосов и, наконец, тех, кто бы его довозил до приречного склада. Эту работу прежде всего и предстояло провести вновь назначенным десятникам. Отличными вальщиками леса были китайцы. Их артели обычно нанимали во Владивостоке, вели переговоры, конечно, с артельщиками-джангуйдами, ведь только они понимали русский язык. Артель набиралась таким старшиной самостоятельно. Когда она сформировывалась, то приезжала к месту заготовки леса и первым делом строила для себя полуземлянку-зимовье. Для выполнения плана вырубки на данном участке нужно было иметь не менее 100 человек вальщиков. Столько и было нанято. Работа по их найму осуществилась Демирским еще раньше. К моменту назначения Бориса вальщики уже выехали на место рубки и строили для себя зимовье, они же должны были недалеко от своего построить небольшой домик и для десятников. Со спусчиками, а ими были обычно корейцы, имевшие волов (так как только эти сильные животные могли сдержать напор двигавшихся с большой силой бревен вниз по склону сопки), Демирский отправился в Андреевку, откуда обычно набирались корейские артели, а Борис поехал в деревню Стеклянуху, чтобы заключить договора с возчиками. Это дело для него было уже знакомым, так как такие же договора он заключал еще в Новонежино. Справился с ним он поэтому быстро и вернулся в Шкотово с подписанными договорами.

Борис знал немного до этого Демирского. Тот был в прошлом партизаном, затем вступил в партию, и Борис, как комсомолец, присутствовавший почти на всех заседаниях Дальлесовской партячейки, его не раз видел и слышал его выступления. Он немного побаивался своего нового начальника.

По конторе ходили слухи, что Демирский очень суровый и нелюдимый человек, а ведь Борису предстояло прожить с ним в одной избушке более полугода. Кое-кто из молодежи даже советовал Борису отказаться от этого назначения и просить, ссылаясь на здоровье, чего-нибудь полегче. Но он не привык отказываться от полученных распоряжений. Да и, в конце концов, после провала его мечты об учебе в этом году, ему было все равно, где и с кем работать.

Между прочим, после выздоровления за время пребывания Бориса в Шкотове его опять избрали секретарем комсомольской ячейки. Узнав о своем назначении в Стеклянуху, Борис обратился к секретарю райкома Смаге Захару с просьбой об его переизбрании, так как он не будет жить в Шкотове, а всё время будет находиться на лесозаготовках в районе деревни Стеклянуха.

– Подумаешь, Стеклянуха, тоже мне расстояние, каких-нибудь 18 километров! воскликнул Смага. – У тебя бюро для повседневного руководства есть, а два раза в месяц на собрание сможешь и сам приехать. Ведь вы и из Шкотова возчиков берете, я знаю.

Так и остался Борис Алёшкин секретарем Шкотовской ячейки РЛКСМ, работая в Стеклянухе. После некоторого раздумья он и сам понял выгоды этого положения: он мог чаще выезжать с участка в Шкотово, пользуясь этим.

Демирский выехал на участок в конце октября, чтобы присмотреть за строительством домика для десятников, хлева для волов, и, главное, дороги для вывоза леса. Дорога эта прокладывалась по берегу речки Стеклянухи и, конечно, название дороги могла получить только условно. Собственно, никакого строительства её не велось, лишь убрали толстые деревья, мешавшие проезду подводы, да сделали около десятка мостиков через небольшие горные ручьи, впадающие в Стеклянуху. Пользоваться дорогой предполагали с декабря, к тому времени она будет покрыта снегом, и сани по ней должны будут пройти легко. Тем более, что с грузом, брёвнами, они поедут вниз под уклон.

В первых числах ноября 1925 года в Шкотове происходила конференция РЛКСМ, Борис Алёшкин был избран её делегатом, следовательно, он должен был в это время быть в селе. После конференции начиналось празднование Октябрьской революции, Алёшкин, как секретарь Шкотовской ячейки РЛКСМ, тоже должен был принять в нём участие. Всё это заставило отложить его выезд на участок почти до середины ноября. Заведующий Шкотовской конторой Дальлеса Озьмидов был этим очень недоволен, но, хотя и возмущался, сделать ничего не смог. Тем более, что Демирский в этом вопросе встал на сторону своего молодого помощника.