Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2. Том II - [65]

– Кать, ты что? С Борькой Алёшкиным поссорилась?

– Не-ет… – протянула она, – просто я себя и ругаю, и жалею, и вообще ничего не могу понять. Оставь меня, не обращай внимания… Я пойду домой! – и Катя медленно направилась по линии в ту же самую сторону, куда только что ушел Борис. Может быть, она хотела его догнать?! Но для этого она шла слишком медленно…

Глава десятая

После происшествия, описанного нами в прошлой главе, Борис и Катя как бы избегали друг друга. Объяснить, как это произошло, почему они как бы чурались один другого, они вряд ли сумели бы. Как-то так получилось, что он уехал по своим служебным делам в Кангауз и задержался там на несколько дней, а она поехала вместе с братом Андреем на рыбалку, где тоже провела целую неделю. Но вот в воскресенье в клубе шла какая-то кинокартина. Не сговариваясь, они очутились там… И стоило им только увидеть друг друга, только встретиться взглядами, как на лицах их появилось выражение такой радости, что бывшая рядом с Катей Нюська не выдержала и воскликнула:

– Катька, да ты хоть глаза-то отведи! Ведь по ним сразу можно увидеть, как ты обрадовалась, какая ты счастливая, что своего Борьку увидела! Ну же, отвернись! Но было уже поздно. Борис, встретив Катин взгляд, протолкался к ним через толпу молодежи и, схватив Катю за руку, продолжая смотреть ей в глаза, взволнованно сказал:

– Катеринка, как хорошо, что я тебя встретил, мне так много тебе нужно рассказать!

Та лишь смущенно улыбнулась и, тихонько пожав руку парню, ответила:

– Пойдём, сядем, а то сейчас сеанс начнется, видишь, Нюська уже нам места заняла!

А та, видно, не желая присутствовать при встрече парочки, сразу же, как только подошел Борис, оставила их и, заняв на одной из скамеек места, сейчас махала им призывно рукой.

Конечно, ничего особенного Борис рассказать Кате не мог, он просто хотел её видеть, быть рядом с ней, держать её руку в своей и болтать о чём угодно. Она, кажется, тоже этим была довольна. После кино они вместе пошли домой. При расставании, как всегда, целовались. Но ни он, ни она ни словом не обмолвились о своей Владивостокской встрече, им почему-то было стыдно о ней вспоминать.

Дни шли, время летело…

Как всегда, обоих молодых людей вертела сутолока текущей жизни. Многочисленные комсомольские собрания, заседания Бюро юных пионеров, отрядные сборы, а у Бориса теперь еще и партийные собрания, и учеба, драмкружок и многое-многое другое, что занимало жизнь комсомольцев двадцатых годов, для их так называемой личной жизни оставляло очень мало времени. Но они все-таки умудрялись видеться каждый день. Каждый вечер Борис провожал Катю домой. При прощании они уже не стояли у ворот Катиного дома, а сидели по нескольку часов на скамеечке, находившейся на крыльце аптеки, иногда пугая своим присутствием возвращавшуюся поздно вечером из гостей старую аптекаршу. Правда, садясь рядом с Борисом на скамейку, Катя тщательно измеряла пальцами расстояние, на котором предлагала находиться от неё своему кавалеру, но через некоторое время это расстояние как-то незаметно сокращалось, и они сидели, уже тесно прижавшись один к другому. Губы их беспрестанно встречались в горячих поцелуях, а Борькина непослушная рука нежно ласкала тело девушки…

Катя окончила школу и, как обычно, выехала вместе с родными на работу в поле. Мы уже, кажется, говорили, что поля у шкотовских крестьян, как правило, находились километрах в 10–12 от села, и поэтому выезд в поле производился надолго. Свидания Бориса и Кати стали реже, а он уже буквально не мог прожить и дня без того, чтобы не увидеть и не целовать свою Катю, как он теперь её смело называл, и на что она уже не отвечала сердитым возражением, как это бывало раньше… Очевидно, подобное чувство испытывала и она, хотя, конечно, никогда в этом бы не созналась. Не в её это было характере…

Раз в неделю она обязательно прибегала под каким-нибудь предлогом в село. В этот день они обязательно встречались и сидели чуть ли не до рассвета. Кате иногда приходилось возвращаться в поле сразу после свидания. Через много лет они оба удивлялись, как это она могла выдерживать такую нагрузку. Но тогда об этом они даже и не думали.

Но Борису еженедельных свиданий было мало, да и не всегда они удавались, ведь он тоже не сидел всё время в селе, и хотя свои командировки по комсомольским ячейкам и пионеротрядам он всегда старался провести так, чтобы по возвращении в Шкотово встретиться с Катей, с которой заранее договаривался о дне её прихода в село, но это не всегда удавалось. Ему хотелось и самому прийти к Кате в поле и хотя бы увидеть её там. Ходить в такой далекий путь пешком он не мог, у него на это просто не было времени: он ежедневно, с 9 утра и до 3 часов дня должен был находиться в райкоме. Но тут его, как это уже случалось не раз, выручил случай.

Он уже давно подумывал о том, чтобы как-нибудь облегчить себе командировки по району, а тут еще прибавилось и стремление видеть как можно чаще Катю. Он мечтал о покупке велосипеда. На нём, как мы помним, он выучился ездить еще в Новонежине, и теперь этот стальной конь пришелся бы очень кстати. Его попытки договориться об аренде или продаже велосипеда с отцом Федьки Сердеева ни к чему ни привели, тот категорически отказал. (Сам Федька в это время уже служил в Красной армии и находился где-то в Сибири), купить велосипед в магазине было невозможно – в то время их у нас в стране выпускалось очень мало. И появление их в магазинах было большой редкостью, на них записывались чуть ли не за год вперед. Привозимые контрабандным путем моряками из-за границы велосипеды иностранных марок продавались тайком на базаре. Но на приобретение их Борис пойти не мог. Как комсомолец, а теперь уже и большевик, он не считал себя вправе покупать контрабандный товар. Кроме того, спекулянты драли за машину такую цену, которую Борис все равно бы выложить не смог.