Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2. Том II - [41]

Но в клубе его ждало горькое разочарование: сколько ни вертел он головой, сидя на скамейке во время начавшегося сеанса кино, сколько ни старался, Катю он так и не увидел. Зато заметил Нюську Цион и, конечно, немедленно к ней подошел. От неё он узнал, что с Катей в этот день встретиться так и не придется. Вся семья Пашкевичей выехала в поле на уборочные работы куда-то в сторону Стеклянухи, где и пробудут не менее недели безвыездно.

Вероятно, поэтому Борис, не досидев даже до конца фильма, вернулся домой и рано лёг спать.

На следующий день разбуженный Жоркой в 6 часов утра Борис, не захотевший будить своих, тихонько собрал все закупленные продукты, одел чистое белье и выскочил на улицу. Обратный путь оказался более лёгким: был отлив и, кроме того, движению помогало течение реки Цемухэ, несшей свои светлые воды довольно далеко в бухту. Поэтому в Амбабозе они очутились чуть позднее девяти часов.

Ожидаемый пароход пришел на следующий день. Наши молодые тальманы уже имели опыт и быстро нашли общий язык с представителями команды. Погрузка этого судна закончилась в три дня без всяких осложнений и происшествий. Но во время погрузки третьего парохода в самый разгар работы совершенно неожиданно откуда-то из-за сопок появились темные тучи, пошел дождь, а ветер стал быстро усиливаться.

Капитан гудками вызвал находившиеся у устья рек катера и потребовал, чтобы они немедленно увели от парохода остатки недогруженных плотов. Лишь только буксиры смогли зацепить своими тросами остававшиеся брёвна, как пароход поднял якоря и повернул в открытое море.

В течение двух дней корабль кидало на разбушевавшихся волнах залива Петра Великого. Буря была несильной, но сравнительно небольшому судну, и главное, еще не полностью загруженному, досталось порядочно: Как ни пытались оставшиеся на борту трюмные рабочие закрепить находившиеся там брёвна, это удавалось плохо, и то одно, то другое, сорвавшись со штабелей, размещавшихся в трюме, с грохотом катилось от одного борта к другому, грозя пробить его. Китайцам, беспрерывно работавшим в трюме, с трудом удавалось укротить разбушевавшееся бревно. В этой работе принимал активное участие и стивидор.

Впервые же часы бури Жорка укачался. Он завалился на полу каюты, отказывался от всякой пищи и с позеленевшим лицом клял всё на свете: и бурю, и пароход, и самого себя за то, что он согласился на эту чертову работу. Борис переносил качку вполне удовлетворительно. Ему тоже было не совсем по себе, немного мутило, болела голова, но он был во вполне в работоспособном состоянии, как сказал про него Павел Петрович, сам совершенно не реагировавший на качку.

Через два дня буря так же внезапно, как и началась, прекратилась, пароход вернулся в бухту, встал на рейд, и погрузка его благополучно закончилась. Четвертый пароход появился на горизонте еще до того, как был погружен третий, поэтому его погрузка происходила без всякого перерыва. Но оказалось, что количество заготовленного леса на то, чтобы его загрузить полностью, в Шкотовской бухте явилось недостаточным. Один из кораблей имел не полторы, а две тысячи тонн водоизмещения, и взял леса больше других.

Отправлять недогруженное судно было нельзя, и Сабельников решил переехать на нем в бухту Находку, чтобы там догрузиться.

В той бухте и том районе работала уже другая контора Дальлеса, поэтому Алёшкин и Писнов могли уже вернуться на берег. Но Сабельников предвидел, что на подборку новых тальманов необходимо время, да, кроме того, расторопные и исполнительные ребята ему понравились, и он предложил им поехать с ним в бухту Находку, чтобы принять участие в догрузке судна. Рабочих-китайцев свезли на берег – в Находке имелись свои грузчики.

Во время перехода судна из одной бухты в другую Павел Петрович предложил своим помощникам провести всё лето с ним, производя погрузку по всему побережью до самой Совгавани. Бориса очень прельстило это предложение, ведь таким образом он смог бы посмотреть почти все бухты залива Петра, но Жорка категорически запротестовал: он даже и при этом переходе при сравнительно спокойном море чувствовал себя неважно и очень боялся повторения шторма. Единственным, что побудило и Бориса отказаться от предложения Сабельникова, было то, что ему пришлось бы почти все лето не видеться с Катей, а это ему уже было просто не по силам. Ребята согласились участвовать в догрузке этого судна, после чего просили их рассчитать.

После окончания погрузки друзья устроились на рыболовецкий катер, шедший в Амбабозу. Катера такие назывались «кавасаки» по названию мотора, стоявшего на них, сами же они представляли из себя обыкновенный кунгас, лишь частично покрытый палубой и имевшей нечто вроде каюты, в которой помещался мотор. К этому времени официально добыча рыбы уже была национализирована, и у всех участников, и мелких и крупных, все рыболовецкие суда были отобраны. Некоторые из них передавались в распоряжение крестьянских рыболовецких артелей, а некоторые поступили в распоряжение государства. Катер, на котором плыли наши друзья, принадлежал рыболовецкой артели, правление которой находилось в Амбабозе. Мотор его, старый и давно уже требовавший хорошего ремонта, постоянно барахлил. Когда они находились где-то посередине залива Петра Великого, он окончательно заглох, и пока проклинавший всё на свете моторист возился с его починкой, суденышко часов шесть болтало, как щепку.