Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 2 - [20]

Глава пятая

Отвлечемся немного в сторону от нашего рассказа и опишем последние дни жизни «3-го дедушки» нашего героя – Николая Осиповича Шалина, умершего весной этого, 1920 года.

Мы уже упоминали о том, что Шалин к концу «германской» войны вновь обрел былую славу лучшего сапожника Темникова! Как ни странно, но помог ему в этом «сам царь», как шутила его жена Анна Никифоровна. С началом войны царским указом была запрещена продажа водки, а так как Шалин других спиртных напитков, кроме водки, не признавал, то он волей-неволей вынужден был сперва сократить, а затем и совсем перестать пить. Это, конечно, сказалось на его ремесле, жизнь семьи улучшилась. Когда пришла Октябрьская революция, Шалин, уже почти совсем старик, встретил ее довольно равнодушно, но переворот в его жизни, и очень значительный, произвела именно эта революция.

С середины 1918 года сапожников Темникова решили объединить в артель и председателем этой артели единогласно избрали старейшего и лучшего сапожника в городе товарища Шалина. Такое доверие людей польстило Николаю Осиповичу, он вырос в собственных глазах и отдался этому новому для него делу с большой страстностью и энтузиазмом. К удивлению многих горожан, этот простой, почти неграмотный сапожник оказался не только отличным мастером, о чём все знали и раньше, но и замечательным организатором людей.

Артель, работавшая под его руководством, выполняя важные заказы для нужд Красной армии, справлялась со своей задачей очень хорошо.

Обувь, сшитая шалинской артелью, считалась одной из лучших. В Темников часто поступали благодарственные отзывы на нее из частей молодой Красной армии. И теперь белый как лунь, с подлинной седой бородой, чуть-чуть сутуловатый высокий старик Шалин стал довольно известным и почетным лицом в городе. Вскоре его избрали депутатом местного совета.

Анна Никифоровна при таком возвышении своего мужа прямо-таки расцвела. Она и до этого считала своего Николая Осиповича (между прочим, даже дома она его по-другому не называла) умным и толковым человеком, только не очень счастливым, теперь, когда его ум был признан другими, она была безмерно рада.

И хотя это маленькое семейство, несмотря на изменившееся положение его главы, продолжало жить по-прежнему скромно и даже бедно, оба этих старых человека были жизнью довольны. Огорчало их отсутствие вестей от Ани, ее мужа и Веры, живших далеко в Сибири. Связи с ними не было.

После смерти Пигуты Анна Никифоровна несколько раз приглашала Борю к себе, обмывала его, стирала и чинила его бельишко и с большой радостью принимала его как родного. И ему нравилось бывать в этом маленьком, чистеньком, бедном, но таком уютном домишке. Казалось, что и у этих старичков будет спокойная жизнь…

Весной 1920 года Николаю Осиповичу исполнилось 80 лет, а через несколько дней после своего дня рождения он заболел воспалением легких. Лечившему его Рудянскому спасти больного не удалось, в то время нужных лекарств в Темникове не было, да и вообще пневмонии (воспаление легких), особенно у стариков, излечивались только в тех случаях, когда с ними справлялся организм больного, радикально помогать организму было нечем. Через семь дней Шалин скончался. Хоронили его с большим почетом, кроме церковного хора, его провожал и духовой оркестр. Сейчас такое сочетание на похоронах может показаться необычным, но тогда похороны, в которых участвовали и священники, и духовой оркестр одновременно, были уж не такой большой редкостью.

Вернемся к Боре. Пребывание в лесничестве ему всегда нравилось, во-первых, потому, что он избавлялся от нудной темниковской работы: не надо было возить воду, колоть дрова, чистить хлева, подметать двор и тому подобное. Здесь, кроме работы на пасеке, которая ему доставляла удовольствие, иногда нужно было помогать работникам на огороде или в поле, но и эта работа, к которой он за два года уже привык, не очень сильно утомляла. Кроме того, когда мальчик не работал в поле или на пасеке, у него всегда оставалось много времени для того, чтобы почитать, а читать он любил. Правда, много читал он и в Темникове, но это были книги из библиотеки: приключения, описанные Жюль Верном, Майн Ридом, Буссенаром и другими, здесь же он читал такие книги, которых он больше не видел нигде.

Дело в том, что в лесничестве осталась большая часть библиотеки Янины Владимировны, главным образом, различные популярные медицинские книги, рассказывавшие о таких вещах, о которых взрослые с детьми не говорят. В этом отношении Боря, Юра, да и их друзья предоставлялись самим себе. Боря уже давно знал, что детей приносят не аисты и их не находят в капусте; давно уже знал, чем отличается мальчик от девочки, неоднократно видел акты совокупления домашних животных, но в его детском мозгу многое еще не укладывалось.

Вот эти-то книги, может быть, с точки зрения нравственных людей и не особенно подходившие для полового просвещения ребенка двенадцати лет, были собственно единственным источником, открывшим мальчишке глаза на многие явления природы.

Конечно, это были не детские книги, но прочитанное в них и их заглавия он запомнил, и это имело значение для него в будущей жизни, хотя и не избавило от неприятных ошибок и случайностей.