Необычные люди и авантюристы разных стран - [87]

В ту первую субботу, когда я получил жалованье, хоть по субботам работали только полдня, а потому получали половинное жалованье, – в ту первую субботу мне показалось, что я очутился в Эльдорадо. Нам заплатили в полдень, и я решил пройтись под ярким январским солнцем до дома пешком, хоть в кармане у меня и лежал льготный железнодорожный билет. В этом же кармане у меня лежали и деньги; а поскольку к тому же я был уверен, что в следующий понедельник найду работу, я сказал себе, что вполне заслужил маленький праздник.

По пути мне попался книжный магазин, около его двери прямо на тротуаре были свалены подержанные с трудом продававшиеся книги ценой от двух до четырех пенсов. Роясь в этой куче, я обнаружил французскую книгу Ламартина, у нее не было обложки, но все же она была еще в довольно хорошем состоянии. Я купил ее, осталось только добыть словарь. По случаю я купил маленький, за шиллинг, и, думаю, после моего ухода торговец здорово посмеялся, когда я ушел, так как несчастный словарь уж точно стоил не больше пяти пенсов.

Все же я был очень горд своей покупкой и очень торопился опробовать свои новые приобретения. Я уже знал, что у нас в округе есть кафе, где рабочим разрешается после того, как они опрокинут стаканчик, посидеть там еще некоторое время. Я зашел в одно из них, и убедившись, что никто не обращает на меня никакого внимания, положил на стол моего Ламартина и погрузился в неизвестное. Увы! После нескольких слов, удачно выкопанных в словаре, я столкнулся с que в месте, где ничто не позволяло объяснить его значение. Я был повержен, разбит наголову и тут же отказался от изучения французского языка с тем, чтобы вернуться к его изучению не раньше, чем через десять лет.

Вновь устремился я к яркому солнечному свету и к трем часам добрался наконец до квартала, где жил. На углу меня остановил чистильщик сапог, и я решил почистить сапоги. И вот стою я, одна нога на ящике, а проходящий мимо мальчишка посмотрел на меня и говорит весело: «Эй, кирпич! Платим за лоск?» Как! Находясь в Лондоне уже несколько дней, стоя под этим славным солнцем, с жалованьем в кармане, я был принят за каменщика! Зачем же тогда было покупать Ламартина? И какая мне польза в храбро завоеванной независимости?

Я побежал домой и, заплатив хозяйке за жилье, закрылся в своей комнате. Не могу описать, какой грустной и мрачной, словно тюрьма, показалась мне моя комната, несмотря на сверкавшее солнце. Мне понадобилось большое усилие, чтобы вновь одеться и выйти опять навстречу радости улиц, в те далекие времена всегда имевших субботними вечерами праздничный вид.

Помню, на тротуаре мне встретился молодой человек, он играл на аккордеоне, а около него стояла маленькая девочка. Обоим, казалось, стыдно было просить милостыню, и они довольствовались теми немногими пенсами, что подавали им. Я дал им маленькую серебряную монетку – они ее вполне заслужили, я дал им ее еще и в благодарность за ту пользу, какую принесла мне встреча с ними, так как, пока я смотрел на них и слушал музыку, я говорил себе: «Мои бедные друзья, ваше положение, конечно же, гораздо хуже моего!» А после я понакупил всяких маленьких вещиц у некоторых из бесчисленных торговцев двухпенсовыми игрушками и безделушками, почти примиренный со своим существованием, отправился спать.

В великом приключении, чем, по сути, и является вольная бродячая жизнь нашего рабочего, есть период, рассказ о котором своим интересным сюжетом и очаровательной простотой повествования равен самым замечательным выдумкам Сервантеса, Лесажа или Стивенсона. Проработав некоторое время в Канаде, а затем в Соединенных Штатах, каменщик – решившийся на эмиграцию только ради того, чтобы повидать эти страны – оказался в полнейшей нужде по причине одного из тех финансовых кризисов, которые время от времени прерывают слишком стремительное американского процветание. Никакой возможности заработать хоть немного денег или получить плату за уже выполненную работу, и вместе с тем наш рабочий прошел бессчетное число миль, стремясь добраться до Нью-Йорка, откуда намеревался уехать в Англию, совершенно, правда, не представляя, каким способом это можно сделать. Отделявшие его от Нью-Йорка мили молодой человек прошел, минуя многочисленные города и деревни, пешком и без гроша в кармане, зарабатывая себе на хлеб изредка подворачивавшейся случайной работой, но чаще прося милостыню, а иногда и вовсе оставаясь целый день без пищи. Подобное путешествие, как можно представить, должно было принести самые разнообразные – как комичные, так и опасные – приключения, начиная со встреч с бесподобными «профессиональными» бродягами, великолепно владевшими искусством жить ничего не делая, и кончая трагической историей сбежавшего из приюта сумасшедшего, который, когда его застал наш путешественник, как раз намеревался перерезать горло своей жене. Дорогой он сводит знакомство с контрабандистами и помогает им в одном их предприятии, а на ночь укрывается в стоявшем на путях около вокзала вагоне, посчитав его заброшенным, но ночью вагон неожиданно трогается и бесплатно привозит путешественника в соседний город, чуть было не убив при этом, так как был наполовину загружен балками, начавшими двигаться, едва поезд тронулся, и они, без сомнения, раздавили бы беднягу, проспи он на две минуты дольше. И нет среди глав книги более веселой, чем эта, подобная легкой и радостной песне юности, где перемешались множество психологических наблюдений и описания прекрасных американских деревенских пейзажей.