Необъявленная война - [36]
Различие жизненных путей не помешало автору и герою совпасть в главном: и для того, и для другого Испания — звездный час.
Но это, как и еще многое, выяснится с годами. Выяснится, впрочем, далеко не все. Хемингуэю, вероятно, так и не придет в голову, что доброволец из Франции, сопровождавший его в горах Испании, не скрывая своего польского происхождения, скрывал, однако, свою причастность к советской разведке. По ее заданию, он «пас» здесь американского писателя...
Сверчевский был убит под Болигрудом 28 марта 1947 года в стычке с бандеровцами, и это открывало безграничные просторы для всевозможных домыслов, предположений, версий.
В варшавских архивах я изучал данные баллистической экспертизы, различные материалы о гибели вице-министра обороны. Хотел повидаться с полковником в отставке, теперь видным журналистом и редактором Герхардом — участником стычки в Бещадах. (Его 34-й полк стоял неподалеку.)
Но Герхард куда-то отбыл по своим журналистским делам. Снова приехав в Варшаву, я стал свидетелем следственного эксперимента, проводимого у оцепленного полицией дома, где недавно средь белого дня был убит полковник в отставке Герхард...
Районы южной и юго-восточной Польши — здесь проходила последняя инспекционная поездка генерала Сверчевского — не из спокойных. Лесистые склоны Бещад давали укрытие аковским отрядам и оуновским. Особенно тугой узел завязывался под Саноком: польская националистическая группировка вступила в контакт с украинской. Бывший начальник местного управления госбезопасности, «беспеки», Жубрит, бежав в лес, возглавил отряд «Пылающее сердце Божьей матери» и установил связь с бандеровцами.
Генерал, командовавший бригадой в Испании, советской дивизией в начале Великой Отечественной войны и армией Войска Польского в конце, во многом уже изверившийся, до последнего часа оставался неуступчив в одном — нет ничего опаснее национальной розни. В регионе, где орудовали оуновские сотни, он опасался вспышек ненависти к украинцам, не уставал вспоминать имена украинцев, геройски сражавшихся в рядах Войска Польского и в интербригадах за Пиренеями.
Подобно многим благородным идеям интернационализм делает ставку на способность человека идти против течения, не поддаваться заманчивому делению людей по цвету кожи, волос, форме носа и т. д. Все-таки свой цвет, свою форму носа хочется принимать за наилучшие, совершенные.
Даже в интербригадах далеко не все совпадало с идиллическими мечтами. Генерал Вальтер гневно сообщал Центру о «националистической грызне в некоторых бригадах...»
Отдавшись возрождению послевоенной Польши, строительству ее вооруженных сил, он не отрекался от России, яростно восставал против антиукраинских настроений, отвергал обвинения, огульно предъявляемые немцам как нации, и самыми верными своими друзьями неизменно считал домбровчаков — польских ветеранов Испанской войны.
Его интернационализм последних лет опять отдает наивностью, чтобы не сказать беспомощностью. Однако именно в нем он, встревоженный творившимся вокруг, искал прибежище.
Но, может быть, после всех испытаний, разочарований, кровопролитий люди обречены к нему вернуться? Пусть и назвав как-то по другому...
Сверчевский оглядывался назад. Октябрьская революция не принесла трудовой России вожделенных плодов. Зато рабочий класс Запада получил немалый выигрыш. Выходит, жертвы были не вовсе напрасны, человеческая солидарность чего-то стоит. Даже когда пролетарии всех стран не спешат соединяться.
Зыбкие это были убеждения. Но других он не находил.
Оуновская сотня «Гриня», поднявшись на рассвете 27 марта, совершала целенаправленный марш-бросок к месту, самой природой уготованному для укрытий, засад. Откуда ей было знать, что завтра рано утром вице-министр, пренебрегая уговорами охраны, изменит маршрут, выберет неразведанную дорогу, воспылав желанием посетить небольшой, затерянный в горах гарнизон?
Но далеко не всех скептиков убеждали эти аргументы. Телефонные разговоры о маршруте велись открытым текстом. Где гарантия, что их не подслушивали?
И все же большинство фактов подтверждало официальную версию: Сверчевский — жертва политического убийства, не запланированного, однако, специально против него. Не хватало нескольких процентов для полной уверенности: версия безусловна, безупречна.
Но тут в какой уже раз начинается зона, над которой опущена завеса секретности.
Никому почти не было известно, что незадолго до инспекционной поездки Сверчевского вызвали в Москву, к товарищу Сталину. В ночной кремлевской беседе участвовал и Берия. Беседа была, так сказать, по его ведомству. Вице-министру обороны Польши предлагался пост министра общественной безопасности. На столь лестное предложение он ответил: «Я всю жизнь был солдатом, но никогда не был жандармом».
Всю жизнь быть солдатом и ответить «нет» генералиссимусу!..
Товарищ Сталин отдал должное афористичности отказа, но советовал не спешить, снова объяснил сложность внутреннего положения Польши и т. д.
Как вообще смотрел товарищ Сталин на отказы, ответить трудно. Вряд ли с ними часто сталкивался. На сей раз он недовольства не выказал и с миром отпустил вице-министра в Варшаву.
Михаил Григорьевич Зайцев был призван в действующую армию девятнадцатилетним юношей и зачислен в 9-ю бригаду 4-го воздушно-десантного корпуса. В феврале 1942 года корпус десантировался в глубокий тыл крупной вражеской группировки, действовавшей на Смоленщине. Пять месяцев сражались десантники во вражеском тылу, затем с тяжелыми боями прорвались на Большую землю. Этим событиям и посвятил автор свои взволнованные воспоминания.
Вадим Германович Рихтер родился в 1924 году в Костроме. Трудовую деятельность начал в 1941 году в Ярэнерго, электриком. К началу войны Вадиму было всего 17 лет и он, как большинство молодежи тех лет рвался воевать и особенно хотел попасть в ряды партизан. Летом 1942 года его мечта осуществилась. Его вызвали в военкомат и направили на обучение в группе подготовки радистов. После обучения всех направили в Москву, в «Отдельную бригаду особого назначения». «Бригада эта была необычной - написал позднее в своей книге Вадим Германович, - в этой бригаде формировались десантные группы для засылки в тыл противника.
Роман Алексея Федорова (1901–1989) «Подпольный ОБКОМ действует» рассказывает о партизанском движении на Черниговщине в годы Великой Отечественной войны.
Два одиноких старика — профессор-историк и университетский сторож — пережили зиму 1941-го в обстреливаемой, прифронтовой Москве. Настала весна… чтобы жить дальше, им надо на 42-й километр Казанской железной дороги, на дачу — сажать картошку.
Двенадцати годам фашизма в Германии посвящены тысячи книг. Есть книги о беспримерных героях и чудовищных негодяях, литература воскресила образы убийц и убитых, отважных подпольщиков и трусливых, слепых обывателей. «Звучащий след» Вальтера Горриша — повесть о нравственном прозрении человека. Лев Гинзбург.
Книга «Отель „Парк“», вышедшая в Югославии в 1958 году, повествует о героическом подвиге представителя югославской молодежи, самоотверженно боровшейся против немецких оккупантов за свободу своего народа.