Ненависть к тюльпанам - [42]

* * *

Моё внимание привлекает небольшой зал, где демонстрируются короткие видеоклипы с различными ситуациями, как они здесь названы. Каждый зритель может выразить своё мнение по поводу сюжетов, проголосовав да или нет нажатием зелёной или красной кнопки.

— Скинхеды.

— Скандирование футбольных фанатов: Ро-нальд, а-та-куй!

— Голландские политики выступают против нашествия иммигрантов.

— Женщина с исламской внешностью называет пророка Мохаммеда ренегатом.

Что более важно — свобода слова или людские переживания? В некоторых случаях я не имею твёрдого мнения, но, тем не менее, это интересно!

Затем опять включается бред моего сознания.

Я создал собственный видеоклип с ситуацией для тебя, Анна! Ты можешь сделать свой выбор!

Всё, что от тебя требуется — кивнуть головой; тогда мой отец умрёт в своей постели в начале августа 1944-го. Всё равно он был близок к смерти, и не требуется больших усилий вытолкнуть его за грань бытия!

Итак, одно движение, которое ты должна сделать: кивнуть головой, — и он умрёт!

А это означает, что ты спасёшь жизни всех, кто был с тобой в убежище, всей твоей семьи!..

Мамы!..

Сестры!..

Свою собственную!..

Жизнь твоего любимого Папы, даже несмотря на то, что он и так выжил, он единственный!

Ты можешь спасти их от газовых камер, от крематориев, от массовых погребений, куда были сброшены ты и твоя сестра!

Моему отцу не суждено прожить долго!.. Если он умрёт сейчас, то я не пойду вместе с дядей Франсом на поиски евреев!.. Мы как-нибудь перебьёмся возле кухонь с бесплатным супом!..

Если ты любишь жизнь!..

Если ты любишь свою семью!..

Если ты хочешь спасти меня от греха предать тебя!.. Кивни головой!..

…И ты киваешь, Анна! В моём собственном коротеньком фильме — ты киваешь!

Часть III

28

— Нет! Нет! — закричал Уиллем, брызгая слюной. — Нет, ты просто-напросто повторил ту же ситуацию, которая случилась с тобой, когда ты впервые вошёл в её дом!

— Что ты имеешь в виду?

— В ту ночь, ещё во время войны, ты влез в её дом и был уже готов уйти из него, потому что крыса пробежала по твоей ноге! Но перед тобой внезапно появилось моё лицо, и это придало тебе уверенности двигаться вперёд! Сейчас ты снова входишь в её дом после всех этих лет, и на этот раз тебе является Анна Франк, подтверждая твоё желание убежать прочь!

— Но подобные видения случались со мной и раньше! Они случаются со мной с той поры, когда я ещё был ребёнком. С того самого дня, когда я глотнул пива с моим отцом, вышел из дома и почувствовал, что Господь с обратной стороны небес заметил меня!

— То, что такое случается уже долгое время, совсем не означает, что с этим надо что-то связывать! Ты просто твердишь сам себе надуманные ситуации, чтобы отцепиться от крючка!

— Ничто не сможет отцепить меня от крючка!

— Так ты хочешь и меня втянуть в свою компанию?

— Если тебе не нравится мой рассказ, создай свой собственный!

— В конце концов, мне же нужна какая-то объясняющая история! Видишь ли, есть круг приятелей, хорошие ребята, с которыми раз-другой в неделю я играю в мяч. Потом мы сидим в сауне, восстанавливаем дыхание. Они знают, зачем я отправился в путь, что я разыскивал. Они спросят меня — как прошло путешествие? Нашёл ли ты своего брата? Был ли он доволен вашей встречей? Что он рассказал тебе о твоём детстве и о войне? Не могу же я говорить всякую ерунду моим друзьям, сидящим голыми в сауне, нельзя же дурачить их!

— Хорошо, — сказал я, — похоже, что тебе нужно составить два рассказа. Один для себя, другой для них. Но, вероятно, я не смогу помочь тебе в этом!

— У меня возникла идея! — воскликнул Уиллем, обрадованный возможностью рассказать изменённую историю. — Я скажу, что нашёл тебя! Розыск занял какое-то время, но я нашёл тебя в доме для престарелых в Гарлеме или в Делфте, и твоя память так ослабела, что я сумел добыть только небольшие отрывки и кусочки. Но некоторые из них оказались интересными, скажу я, и поведаю им о том, как дядя Франс поймал тебя, и о жёлтых звёздах, и о жестянке из-под какао… Этого будет достаточно! Никто не станет допытываться о большем.

— А как насчёт твоей внучки, той, которая интересуется своим голландским происхождением? Что, если она захочет приехать и встретиться с тем, кто был для неё дядюшкой Йоном?

— Я скажу ей, что ты избегаешь людей, это для тебя слишком тяжёлая нагрузка. А кроме того, она не говорит по-голландски!

— Вдруг она не послушается тебя, как обычно и поступают молодые американцы, приедет сюда и найдёт меня, но совсем не в богадельне в Гарлеме, а живущим самостоятельно в центре Амстердама? Тогда она узнает о лжи, использованной для сокрытия чего-то другого, а это что-то другое содержит нечто ещё большее!

Я увидел, что мой маленький сценарий — непослушание молодёжи, поиски семейных корней, скрытая правда — обеспокоили его.

Уиллем допил свой джин, жестом попросил налить ещё, потом улыбнулся:

— Я не думаю, что такое когда-нибудь произойдёт, но если даже и случится, то ты всегда сможешь объяснить что-то вроде: да, были кое-какие постыдные дела, о которых ты не хотел ей говорить! Вот, мол, ты и дядя Франс некоторое время занимались поисками евреев, чтобы выдать их, но вам, конечно же, никогда не удалось это сделать!