Ненастье - [10]

— Ничего, ничего, — успокаивал его Карл Карлович, — успеешь домой. Но сначала поведай, с каким делом ломился? Не иначе, как хотел поведать, что эти архаровцы понатворили в твоём заведении?

Принеся табуретку, Карл Карлович поставил её напротив гостя и уселся.

— Ну, ведай.

— Да… — замялся Слёзушкин, избегая смотреть на аптекаря, — сказывать-то нечего… слава Богу, лечебница стоит.

— Ну а чего ж тогда? — удивился Карл Карлович.

— По личному ить я… к вам, — решился наконец-то Слёзушкин, так и не придумав другого повода.

— Что? — испуганно вскинул брови Карл Карлович, — Дом разворотили!?

— Што вы, што вы! — испугался Слёзушкин. Хотел брякнуть «типун вам на язык», да вовремя одумался. — Не приведи Господь. Другое…

— Супруга слегла? Лекарства нужно. Завсегда к вашим услугам! Любые и только самые хорошие.

И, вскочив, он метнулся к шкафам с лекарствами.

— Говорите что? — и, распахнув дверцы, Карл Карлович замер в ожидании заказа.

Сильно пожалел Слёзушкин, что зашёл. Ох, как сильно. Костерил себя на чём свет стоит. Ведь заработал три рубля, и надо бы идти домой. На день хватит, а там глядишь и дал бы Бог ещё. Так нет — запёрся. Теперь уйти не получается. Придется что-нибудь купить, потратить последние деньги, а то как-то неудобно. От этой мысли аж в груди заныло. Но от приобретения ненужного лекарства спасла Фрида Францевна, жена аптекаря.

— Карлюша! — по-русски (как мы уже упоминали) она говорит плохо. — Почему ти не угости гость чай? Это не корошо. Ви с улиц? — обратилась она к Слёзушкину. — Там холодь.

Тот, сотворив на лице улыбку, закивал головой.

— Корошо, — тоже улыбнулась Фрида Францевна, — надо греться. Ми будим пить корячий чай! С мед.

И, переваливаясь с ноги на ногу, скрылась в кухне.

— И то верно! — спохватился Карл Карлович. — Со своим горем я совершенно забыл о приличиях.

За столом Карл Карлович вновь попытался начать разговор о грабительских властях, но супруга одёрнула его и завела рассказ о своей молодости в Вюртемберге. Это её любимая тема, которую слышали все, кто хоть один раз побывал в их доме за столом. Слёзушкин был в числе тех счастливцев, а потому был вынужден второй раз выслушивать, какая там чудесная природа, удивительно порядочные, умные и воспитанные люди. Какие чистота и порядок там, в городе. Одним словом — рай! Но одним словом Фрида Францевна не могла это выразить, у неё уходил на это минимум час. А иногда и вечер. Второй раз Слёзушкину захотелось спросить, зачем же они уехали из рая. Но постеснялся.

Выпив две чашки чая, Слёзушкин откланялся. И, к его великой радости, его никто не спросил, зачем он приходил.

7

На улице стемнело. Большие хлопья мокрого снега валили так плотно, что уже в двух саженях невозможно было рассмотреть не то что лица, а и всего человека. Слёзушкин, хотя и страсть как не любил такой погоды, сейчас бал рад ей: считал, что благодаря ей улицы будут безлюдными, а значит, до дома он сможет добраться без нежелательных встреч и происшествий.

Выйдя от аптекаря и постояв некоторое время прислушиваясь, Слёзушкин двинулся к дому, прижимаясь к постройкам и заборам. Пройдя несколько саженей и став похожим на снеговика, он вдруг хватился зонтика. Мгновенно расстроившись, остановился и стал вспоминать, где он его забыл — у Карла Карловича или портного. Вернуться спросить? Неудобно людей тревожить, у них и так горе — ограбили. Но зонтик-то ужасть как жалко. Он хоть и старенький, латаный, но привык к нему Слёзушкин и любит так же, как сюртук.

«Экий же я рассеянный» — досадовал он на себя, потирая начавшие зябнуть руки. Мысленно пройдя путь от лечебницы до аптекаря, он пришёл к выводу, что Карла Карловича он посетил уже без зонтика. Можно бы, конечно, идти домой, а зонтик забрать и завтра, ничего страшного. Но ходить днём по улицам он не собирался в ближайшие два-три дня. Да и не заснёт он сегодня без зонтика. И сейчас бродить жутковато, под «ложечкой» аж неприятный холодок. Потоптавшись в нерешительности ещё некоторое время, Слёзушкин, тяжело вздохнув, побрёл к лечебнице. До неё ближе. Если там зонтика нет, тогда к портному. А снег всё валил и валил, становилось темнее и холоднее.

Зайдя в лечебницу и впотьмах нашарив на гвоздике у двери зонтик, Слёзушкин облегчённо вздохнул и повеселел. Как с роднёй долгожданной встретился. Даже радостней. Сунув зонтик под мышку, он так же крадучись поспешил домой. Теперь у него расположение духа было благостное: зонтик на месте, в кармане три рубля. Не весть, конечно, какие, но всё-таки деньги. Нехорошо было только одно — Ксения Степановна ждёт его с гостинцами, а он придёт без оных.

«Ну да, ладно, не беда, — успокаивал себя Слёзушкин, — завтра сходит и прикупит, чего душа пожелает».

Проходя мимо лавки купца Крохина, он услышал какой-то шум. Прижавшись к ближнему дому, присел и тщетно пытался разглядеть, где и что могло создать послышавшийся шум.

«Может поблазнилось?» — мелькнуло в голове, но в следующее мгновение спереди откуда-то послышался треск отдираемой доски и бормотание нескольких голосов.

«Грабёж!» — догадался Слёзушкин, и его аж заколотило от испуга. Он принялся читать про себя молитву и креститься озябшей и трясущейся рукой. С трудом поднявшись на ослабевших и дрожащих ногах, он хотел двинуться назад, чтобы обойти по другой улице. Но, обернувшись и увидев перед собой плотно облепленную снегом человеческую фигуру, затравленно отступил, дернулся назад, поскользнулся и плотно, по — хозяйски, уселся в грязь. Тот, кого испугался Слёзушкин, в свою очередь, испугался его. Тоже ахнул но только потише, и отпрыгнул в сторону, громко чавкнув ногами по грязи. От испуга он оправился быстрее и, вытащив что-то из кармана, осторожно подступил к оторопело сидящему Слёзушкину.