Прошло полчаса. Церемония прощания подходила к концу. Гроб с телом Даши торжественно вынесли из дома под сдавленные рыдания родных, поместили на алтаре. Николай Андреевич встал в изголовье смертного ложа дочери.
— Сгорая сейчас, ты возродишься в ином мире, словно прекрасная птица Феникс! В нашем земном мире стало одним ярким, душевным огнём меньше. Но в мире ином прибавилось теплого животворящего света. Покойся с миром.
Он простер руки над телом Даши и тихо шепнул:
— Истинное пламя!
И яркий, слепящий белым светом огненный шар моментально воспламенил алтарь с девушкой на нём. Несколько минут — и на каменном ложе осталась лишь горстка пепла.
И только в этот момент ко мне пришло осознание — все кончено. Даши больше нет.
* * *
Когда я покидал дом Нарышкиных, погрузившийся в глубокий траур, у экипажа меня поджидал незнакомец. Учтиво поклонившись, он обратился ко мне:
— Ваше Высочество, прошу меня простить, что обращаюсь в столь тяжелый момент. Но мне велено передать вам, что граф Дарем нижайше просит вас посетить его резиденцию. Появились важные обстоятельства, требующие вашего присутствия!
Он подал мне запечатанный гербовой графской печатью конверт, на котором виднелась сложная вязь защитных рун. Вскрывая послание, я промолвил:
— Что ж, не вижу причин тянуть с этим визитом. Прошу вас сопроводить меня к графу.
Устроившись в экипаже, мы отправились в путь под охраной нескольких десятков гвардейцев…
Подъехав к обширному участку, скрытому от посторонних глаз высокой каменной оградой, мы медленно прокатили в гостеприимно распахнутые ворота. Экипаж приблизился к крыльцу солидного здания так близко, что, открыв дверцу, я шагнул сразу на ступеньки. Пока я осматривался, мои охранники разделились. Часть осталась дежурить собственно у экипажа, пара человек отправилась в обход особняка, остальные ожидали, когда я войду внутрь, чтобы последовать за мной.
Посланник, передавший мне записку от английского дипломата, уже поджидал меня у двери.
На листе бумаги, который я тщательно изучил во время поездки, было всего несколько фраз, общий смысл которых сводился к одному — граф Дарем принимает важных гостей, с которыми я непременно должен познакомиться. По каким таким причинам нельзя это сделать официально, представив таинственных гостей во время визита во дворец, я не очень понял. Но эти очередные загадки меня настораживали. Хотелось сейчас мне одного — побыстрее вернуться к себе, чтобы немного отойти от тяжёлых событий этого дня, да и необходимо было заняться делами, связанными со смертью императора. Поэтому, решив не задерживаться здесь дольше необходимого, я взбежал по ступеням и решительно потянул на себя массивную дверь.
Встретил меня низким поклоном вышколенный лакей, проворно помог мне избавиться от тяжелой зимней шубы и произнес:
— Ваше Высочество, вас уже ожидают в гостиной. Позвольте проводить вас…
Следуя за слугой, я с интересом осматривал интерьер резиденции английского посла. Если он приложил руку к обустройству своего временного жилища, то он был человеком с тонким вкусом, предпочитающим лаконичность и даже некоторую простоту, помпезной роскоши.
Неприметной молчаливой тенью скользя впереди меня, лакей распахнул двери уютной гостиной, торжественно объявил о моем приезде, и шагнув в сторону, словно растворился в полумраке коридоров. Я же шагнул ближе к горящему камину. Мне навстречу из удобных кресел поднялись сам хозяин дома, выглядящий, как всегда, безупречно и подтянуто, и, видимо, его гость. Невысокий, худощавый мужчина с длинноватым лицом, которое обрамляла тщательно ухоженная бородка, производил впечатление некоторой мягкости, утонченности, но, вместе с тем, и рассеянности…
— Ваше Высочество, — уважительно склонил голову граф Джон Джордж, — позвольте выразить вам свои соболезнования в связи с кончиной императора… Это огромная потеря для государства!
Я молча кивнул. Эти дежурные фразы уже успели мне надоесть до зубовного скрежета.
— Поменьше официоза, граф… — послышался мягкий голос гостя. — Принц в один день потерял и подругу, и отца… Меньше всего сейчас он хочет слышать протокольные фразы…
Участливо взглянув на меня, мужчина продолжил: — Алексей Александрович, поверьте, любая чёрная полоса в жизни заканчивается! И чем беспросветнее мрак сейчас, тем светлее будет следующий день… И кто знает, может, именно наше знакомство откроет вам новые горизонты…
Я настороженно смотрел на него, опасаясь, что это еще один приверженец горячей мужской любви… Иначе, с чего бы ему возлагать такие надежды на продолжение нашего знакомства? Но мои сомнения разрешил граф Дарем:
— Позвольте вам представить герцога Эндрю Йоркского, являющегося средним сыном королевы Великобритании, а также — отцом вашей будущей супруги, леди Маргарет Йоркской!..
Вздохнув с облегчением, я пристально всматривался в черты герцога, пытаясь найти что-то общее с портретом его дочери. Тут меня посетила неожиданная мысль — поскольку императора, задумавшего этот брак, уже нет, то, может… Потом я с сожалением покачал головой. Если в делах своей семьи Александр проявил себя недальновидным, то во внешней политике его решения были прозорливыми и тщательно взвешенными. И если уж он, охваченный личной неприязнью ко мне, все же устроил эту помолвку, я, во имя своей страны, не имел права от неё отказываться.
