Немой учитель - [10]

Эллильсар сглотнул. Не так уж часто ему доводилось слышать — да нет же, читать! — подобные высказывания в свой адрес. Было обидно, обидно до слез, но… «Я совершеннолетний. Я не заплачу. И потом, Моррел прав, а я… нет».

— Извини, — сказал он. — Я ошибался.

«Что же, пойдем, проверим, насколько тебя увлекут уроки мечного боя. Но учти: после тебе придется вернуться к Гомберготу и учить логику».

— Хорошо, я согласен.

Книгочей проводил их взглядом и смущенно покачал головой: надо же, мальчик на самом деле взрослеет! Просто колдовство какое-то!

* * *

Готарк Насу-Эльгад отыскал Таллиба на конюшне — тот беседовал о чем-то с конюхом, похлопывая по холке умиротворенно фыркающего жеребца. «Это, пожалуй, не совсем то место, которое подходит спутнику учителя принца, но…»

Глава Инквизитии сказал о цели своего визита, и смуглокожий, попрощавшись с конюхом и — «Нет, наверное, все-таки показалось» — приятельски кивнув жеребцу, направился вслед за Готарком к башне, в комнаты, отведенные для учителя и его спутника. Посланный и вернувшийся из пристройки Гомбрегота лакей нес за ними вещи вселяющихся господ.

Поднимаясь по башенной лестнице, Готарк Насу-Эльгад обратил внимание на женскую фигурку, застывшую у одного из окон. Заметив приближение Главы и Таллиба, фигурка развернулась и исчезла в ближайших дверях на этом лестничном пролете.

Глава матери Очистительницы на секунду остановился у окна, привлекшего вниманиее незнакомки, и выглянул наружу. Во дворе, медленно взмахивая мечами, тренировались Эллильсар и обнаженный до пояса господин Моррел. «Конечно, это мог быть кто угодно, но боюсь, Распятому Господу нашему угодно, чтобы это была именно госпожа Кэ-Фниру. С чего бы такой интерес к мечному искусству? Или это интерес отнюдь не к искусству — скорее, к искуснику?… искусителю? — да, это самое подходящее выражение. Господи, прости меня за словоблудие!»

Таллиб тоже отметил странное поведение неизвестной женщины — хотя, если призадуматься, не такое уж странное! — и на всякий случай запомнил ту дверь, в которой скрылась незнакомка. «Кажется, наше появление вызвало значительно большее количество событий, нежели этого хотелось бы господину. Придется их устранять потихоньку. Жаль, очень жаль, некоторые из… событий хм… довольно красивы».

Они продолжали свой путь наверх.

* * *

Жара не отпускала Зенхард. Перед нею были одинаково равны крестьяне и лорды. Вот только если высокие господа, отдуваясь, собирались в дорогу, назад к своим поместьям и замкам, то смерды занимались хозяйством. Ведра и бадейки с теплой водой переправлялись на огороды, чтобы хоть ненадолго задержать жизнь в высыхающих стеблях.

Сушь. Страшное слово. Для некоторых — смертельное.

Бнил все-таки сбежал.

Первым это обнаружил Юзен. Парень пошел к соседу, чтобы одолжить сушеных листьев кровостоя: Шанна поранилась и поэтому не могла работать. Конечно, они с отцом и сами перебедовали бы эти дни, перебедовали бы, если б не сушь. А так, без помощи матери не обойтись — вот и побежал.

Постучал, вошел — но никого уже не застал.

Внутри все выглядело так, словно хозяева отлучились на минутку. Но нет, исчезло то, без чего каждый дом — не дом, а полдома, — исчезли образа из Божьего угла. Юзен насторожился. Теперь, присмотревшись как следует, он видел, что пропало еще несколько вещей, среди них — маленькая шкатулочка, доставшая Бниловой жене от бабушки и деревянный коник — любимая игрушка Стэника, без которой тот и шагу не ступил бы. Ну и, натурально, предметы более важные в хозяйстве, но не такие запоминающиеся. Вон и топора нет.

В дом, хотя тот и стоял с закрытыми ставнями и дверью, каким-то немыслимым образом уже пробралась жара, выгнав прочь последние остатки прохлады. Не иначе, как сбежал Бнил еще вчера вечером, сразу после того, как появились Моррел и Таллиб. Сбежал и прихватил всю семью. Вот так дела…

С этакой новостью следовало отправиться к Рипмолу, старосте деревни.

Тот лишь пожал плечами.

— Плохо. Обратно его не вернуть. Менять своего решения не станет — взрослый мужик, своя голова на плечах, не займанная. Придется мне идти в город, докладаться об этом Грабителям. Плохо, но ничего не поделаешь.

И собравшись, ушел в Зенхард.

Новость успела облететь деревню. Многие испуганно прятали все, что можно было спрятать; косились на каменные стены, на красную башню за ними: «Что-то теперь будет?»

Наверное, ничего особенного б и не было, так, позлобствовали бы Губители с Грабителями, позлодействовали да уехали. Бнил бы спасся, осел где-нибудь в лесах, примкнул к какому-нибудь вольному братству и встречал на дорогах денежных господ… пока однажды его самого не встретили бы Губители. Но это лето выдалось неудачным для черни, как, впрочем, и несколько грядущих лет. И, наверное, так желал Распятый Господь наш, чтобы староста Рипмол рассказал о плохой новости в присутствии гостей Короля, как раз собиравшихся разъезжаться по домам.

— Постойте, — молвил Ласвэлэд, лорд Эргфельдоса. — А не поохотиться ли нам, господа?

Остальные ответили шумным одобрением — развлечения высокие господа любили чрезвычайно. Сам Король затею оценил, велел седлать коня, и вскоре свора… свита правителя и сам он, на высоком породистом жеребце черной масти, выехала из ворот башни и направилась в леса, за беглым смердом и его семьей. Высоким господам было не в первой развлекаться подобным образом.