Немой пророк - [6]

— Извозчии-и-и-и-ик!

— Занимай, занимай!

— На Забалканский мне, вполтора плачу!!!

— На Васильевский, вдвое!..

— Мама, мама!!!.. — раздаётся где-то рядом. — Ма-а-а-ама! Ма-а-а-а… — голосок сдавленно смолкает.

— Ребё-о-о-оночка раздавят! Ой-ой-ой…

Беда, ребёнка тут ещё, в самой гуще, не хватало! Растопчут же?!..

С силой пихнув какой-то пиджак и оттолкнув чью-то рвущуюся вперёд, мощную бычью спину, получив откуда-то удар локтем по рёбрам, я нагибаюсь в поисках ребёнка. Где-ты, ну?.. Лес движущихся ног способен сплющить кого и что угодно. Куда там ребёнок – я сам едва не падаю!!! Но вот мелькает краешек светлого платьица, и сделав невероятное усилие, я буквально выдёргиваю к себе хрупкую девочку лет семи. Не забыв ощутимо ткнуть плечом буром напирающему сюртуку под дых. «Куда-ж ты лезешь, мудак?.. Раздавишь человечка!!!». Кажется, я говорю это вслух – да и плевать!

— Ты чья такая? — заслонив девчонку спиной от людского потока, интересуюсь я у заплаканного личика.

— Ма-а-а-мина! — размазывая слёзы по щекам, всё же находится она.

— А где мама? — спрашиваю я, едва удерживаясь на ногах и оглядываясь в поисках упомянутой.

— Здесь мама! — неожиданно басит позади мужской голос.

И чья-то рука резко разворачивает меня к себе.

Признаться, я не люблю грубость. И не важно – в пятом я годе, или шестнадцатом. Две тысячи, в смысле. Особенно надо сказать не люблю, когда в этот миг прижимаю к себе едва не затоптанного толпой ребёнка. Поскольку, развернув меня, рука разворачивает вместе со мной и девочку. И потому действую, не раздумывая. Как сделал бы в своём времени, да где угодно:

Перехватив руку за локоть, в захват, я с силой её заламываю – точь-в-точь, как учили в детстве, в спортшколе. Да так, чтобы кости у хулигана хрустнули! Спасибо тренеру Василичу – давал нам азы самбо, всё на уровне рефлексов сохранилось!

Громкий стон с треском рвущегося пиджака говорят сами за себя – хулиган оказался явно не готов к подобному развитию событий! А вот, будешь знать, как беспредельничать… А кто это у нас, кстати? Ага, тот сюртук, которому вмазал, когда ребёнка из-под его ног доставал! Ну, тогда вдвойне поделом!

Удерживать в захвате стонущего скандалиста одной рукой, а в другой держать ребёнка весьма проблематично. И потому я, набрав в лёгкие воздуха, изо всех сил гаркаю во всю мощь:

— Чей ребёнок, граждане?!!!..

— Доченька, милая!..

— Мама!!!

Возникшая сбоку дама немедленно выхватывает у меня свою кровинку. Злобно покосившись и что-то пролопотав, мигом исчезает в начинающей редеть толпе. Так, одна проблема решена! Остаётся всего-ничего: отпустить распоясавшегося дебила и найти Мищенко. Дебил, к слову, судя по звукам, кроет меня на чём свет стоит, но теперь можно отпускать. Будет уроком… Ослабив хватку, я позволяю тому вырваться.

— Вы!!! — на меня устремляется взгляд ненавидящих глаз с раскрасневшегося от натуги лица в щегольских рыжих усиках. — Вы мне ответите!..

Котелок беспредельщика съехал набок, рукав сюртука держится на честном слове и двух нитках – хорошо я его приложил, нечего сказать! Но грабли больше не распускает, видно, урок усвоил. И чо дальше-то?! Что делать-то станешь? Я ж тебя уделаю на раз-два, только сунься? Всё же, нахожу в себе силы выговорить относительно интеллигентно, соответственно времени на дворе:

— Я вам, товарищ, уже ответил. Вопросы е?..

— Князь Оболенский. Михаил Владимирович. С кем имею честь? — тот церемонно делает шаг назад. Благо, народ схлынул и есть куда. Лицо сюртука, кажется, вот-вот взорвётся от ненависти. Ну, тоже понимаю – провести в такой позе с полминуты, да ещё на глазах публики… Я б со стыда сгорел! Но опять же – сам виноват, грубить нефиг!

Вот это поворот! Целый князь! Не падайте духо-о-о-о-ом… Корнет… Оболенский! Поручик Голицын, налейте вина… Ни фига себе! Вот время было – кому руку ни заломай, всё легендарная фамилия!

— Поручик по адмиралтейству Смирнов. Вячеслав Викторович! — несколько ошеломлённо представляюсь я, разглядывая героя завывательного хита Малинина.

Вокруг нас уже образовалась порядочная кучка зевак. Остальные, не успевшие захватить и отстоять извозчика, понемногу присоединяются, увеличивая аудиторию.

— Поручик… Сдаётся мне, вы понимаете, что мамочка крайне дурно вас воспитала? Мужицкие манеры и сукно на ваших плечах – несовместимы. Я про ваш мундир, дражайший! Хотя, откуда вам это понять?

Стервец явно работает на публику. И не зря, надо сказать – вокруг слышны первые смешки. Вот, что за напасть – всегда теряюсь в таких ситуациях!!!

— Снова нарываетесь? — тихо отвечаю я, сжимая кулаки.

— А что, по-серьёзному трусите? Поручик, вы не в деревне, забудьте её, здесь столица! — насмешливо и нарочито громко смеётся он, надвигаясь на меня. — Кулаками махать езжайте-ка в свою Сызрань!

И тут Сызрань… Никогда не понимал, что несчастный город такого сделал, чтобы употреблять его как бескультурное нарицательное! Ну, город, ну, на Волге… Додумывать времени нет: кровь бросается мне в лицо, и плохо понимая, что делаю, я кладу руку на кобуру. Публика вокруг мгновенно расступается, стихнув.

— Тише, тише… Господин поручик, не здесь и не сейчас! — всё так же насмешливо, но уже тише произносит Оболенский. — Куда к вам прислать доверенных лиц? Адрес?