Немой пианист - [2]

Наверху показались знакомые макушки больничных корпусов, вынырнувшие над кронами деревьев, и ржавый флюгер-петушок; издалека в гуще листвы уже проглядывали и стены. Еще чуть-чуть, и я на месте, думала она, входя в парк и огибая самшитовую изгородь, вот и больница: вереницы окон, забранных решеткой, портик с колоннами, которые белели на темном фоне фасада, изящная, невесомая аркада зимнего сада и ослепительный блеск его стекол в лучах утреннего солнца.

Она никогда не замечала, что лужайка такая широкая. Не чуя под собой ног, она пробежала по мокрой от росы траве, одним прыжком перескочила ступени портика и, оказавшись в холле, свернула в коридор и принялась дергать ручки всех дверей подряд, пока наконец не наткнулась на дежурного врача. И, как всегда случалось, когда ее охватывало сильнейшее волнение, с губ ее невольно срывались слова родного языка, которых тут, в больнице, не понимал никто, и уж тем более этот блондинистый врач с томным, слегка мутным взглядом; он уставился на ее шоколадное личико с недоумением и подозрительностью. В конце концов ей удалось взять себя в руки и внятно объяснить, что произошло.

Едва успев заскочить к себе в комнату за другой парой туфель, она поспешила к пляжу вместе с врачом и двумя санитарами с носилками. На повороте тропинки она остановилась, чтобы указать то место между берегом и деревянными навесами, где остался лежать незнакомец; но теперь пляж был пуст, и только светлая песчаная кромка таяла в море.

Однако Надин не сдавалась: ведь, в самом деле, не приснился же ей тот человек, она видела его собственными глазами, и он был в таком жалком состоянии, что не мог, ну просто никак не мог уйти, это невозможно. Если только, подумала она, его снова не унесли волны, но все же не решилась высказать вслух столь мрачную мысль. Нет, господа, он наверняка где-то там, поблизости; может быть, словно раненое животное, он собрал последние крупицы сил, чтобы доползти до какого-нибудь укромного места, и вот там они наверняка его найдут, если, конечно, станут искать.

Она так упорно стояла на своем, что сумела убедить врача и санитаров спуститься к пляжу. Едва оказавшись внизу, она кинулась к воде (не забыв тем не менее по пути подобрать туфли, которые обронила) и стала напряженно вглядываться в беспокойную морскую даль, взъерошенную гребешками волн, но так ничего и не увидела, и было неясно, радоваться этому или делать самые неутешительные выводы. Тем временем санитары, положив носилки на песок, кружили по пляжу в поисках пострадавшего, а дежурный врач стоял в стороне, украдкой поглядывая на часы.

Так прошло несколько минут, и врач уже собрался было положить конец бесполезным поискам, как вдруг один из санитаров заметил тень, скользнувшую между деревянными навесами, и, махнув рукой остальным, поспешил в ту сторону. Надин, второй санитар и даже врач, который перестал смотреть на часы, устремились вслед за ним, но двигались все осторожно и плавно — точно охотники, выслеживающие добычу, — бесшумно ступали по песку, и никто не проронил ни слова. Наконец увидели его: высокий, долговязый юноша, одетый во что-то темное и мокрое, поначалу они не поняли — во что.

Заметив их, юноша попятился, словно хотел убежать, однако потом пошел им навстречу, ступая медленно, неуверенно, пошатываясь и глядя на них с растерянностью и недоумением.

~~~

В постскриптуме расскажу историю, которая, возможно, заинтересует тебя не как врача, но скорее как охотника до детективов. Да, вот именно: вчера в тихую, размеренную больничную жизнь нежданно-негаданно вторглась Тайна (прости за высокопарность и позволь мне писать это слово с большой буквы) в обличье юноши со взглядом загнанного зверя — наша медсестра подобрала его на пляже.

В утреннем выпуске местной газеты уже появилась статья, где обстоятельно и в красках рассказано о происходящем, ее втиснули между прогнозом погоды и объявлением о конкурсе среди садоводов; но ведь ты теперь столичный житель, так что остерегайся читать ту статейку — я хочу, чтобы история сохранила для тебя аромат новизны, и расскажу ее во всех подробностях, какими только может располагать очевидец.

Вот как все было. Когда юношу (пишу «юноша», потому что на вид ему не больше двадцати лет) привели ко мне в кабинет, он находился в состоянии психоза. Не стану вдаваться в детальное описание симптомов, там ничего особенного; даже то обстоятельство, что пациент не отвечал на задаваемые ему вопросы и, несмотря на отсутствие патологий на физиологическом уровне, не мог произнести ни слова, — совершенно обычная вещь и легко объяснимая, речь идет о последствиях сильной психической травмы. В подобных вопросах ты разбираешься лучше меня и, разумеется, можешь подумать, какой бес меня попутал, зачем рассказывать о столь банальном случае. Повторяю, я пишу не коллеге-врачу, а любителю разгадывать загадки и распутывать хитрые дела, которому — если, конечно, в нем найдется еще капелька терпения — эта история послужит неплохой пищей для размышлений.

Словом, психоз и отсутствие речи — явления вполне рядовые, это ясно нам обоим; беда в том, что они плохо поддаются лечению, но все же не представляют научного интереса. И нас совершенно не смутило, что у пациента нет при себе никаких документов: наверняка он потерял их в пути (допустим, но в пути куда и откуда?) или, скажем, в воде, если его и вправду прибило к берегу, как утверждает медсестра. Но вот что действительно странно (сейчас в тебе должно наконец проснуться любопытство): нам не удалось найти ничего позволяющего хоть что-то узнать о юноше. Зацепиться ровным счетом не за что.