Немой набат. Книга третья - [15]

Но в самый разгар утомительных, угнетающих раздумий о будущем вдруг выяснилось: вовсе не один Хитрук озабочен завтрашним днем. Самое же поразительное состояло в том, что столь важное открытие Борис Семенович сделал в сорока шести шагах от своего кабинета. Сорок шесть шагов! Он автоматически пересчитал их, когда в глубокой задумчивости, объятый бездной недоумений, шел на встречу с председателем правления банка.

Кабинет Хитруку выделили на главном этаже, прямым проводом соединив с председателем. Но де-факто телефон «работал» лишь в одну сторону — Борис Семенович сообщал о платежке из спецфонда, которую требовалось подписать. Председатель никогда не уточнял предназначение выплат, ибо знал, какие задачи решает внедренный под банковскую «крышу» агент Застенья, а иных поводов для общения с ним не было. И вдруг в послеполуденный час одного из обычных дней на рабочем столе Хитрука резкой высокой трелью ожил аппарат прямой связи.

— Борис Семенович, хотелось бы встретиться. Если вы не слишком заняты, через пять минут жду вас в переговорной.

За пять минут Хитрук не успел даже прикинуть возможные варианты предстоящей беседы. Времени хватило лишь на то, чтобы привести внешность в идеальный порядок: поправил галстук, расчесал шевелюру, привычным, слепым движением руки проверил, не разъехалась ли молния на ширинке.

В переговорной они сели не за главный стол, предназначенный для командных игр, а устроились в глубоких угловых креслах. Валерий Витальевич, в банковском обиходе просто ВВ, сухопарый, подтянутый, по-барски неторопливый в словах и жестах, с железом в голосе, держа на коленях тонкую матово-синюю папочку на кнопке, начал без разминки:

— Борис Семенович, хочу посоветоваться. Как вы понимаете, не по банковским делам. Хотя... Вопрос в конечном итоге имеет прямое отношение к нашему банку. Вы человек широкого кругозора, со связями в различных сферах и, вероятно, подскажете, а возможно, и поможете в одном щекотливом деле. — После небольшой паузы удивил: — Нам надо разместить в СМИ несколько статей с компроматом. — И умолк, выжидательно глядя на собеседника.

Увы, именно со сферой СМИ Хитрук почти не соприкасался: его «агентурная» деятельность и неофициальный статус не предполагали пиара, требуя анонимности. Однако они же обогатили переговорным опытом. Борис Семенович отлично знал правила таких приватных бесед и понимал, что поставлен перед жестким выбором. Ответив отказом, он снимает вопрос с повестки дня, но сильно потеряет в глазах председателя правления, который под разными предлогами при случае может избавиться от неформального советника. Если же перейти Рубикон, сказав «да», ходу назад уже нет, он в игре и обязан любыми способами выполнить задачу. А принимать решение надо мгновенно, и в таких случаях срабатывает интуиция. Хитрук достойно выдержал прямой взгляд, спокойно ответил:

— Слушаю вас, Валерий Витальевич.

— Вообще говоря, этим могла бы заняться пресс-служба. Но вопрос не просто щекотливый, а в известной мере деликатный. Я не хочу, чтобы в этом деле торчали уши нашего банка. Компромат нужно вбросить со стороны. За ценой не постоим.

— О ком или о чем идет речь? — Борис Семенович сразу взялся за уточнения, не без оснований полагая, что они позволят каким-то хитрым зигзагом ускользнуть, отползти в сторону. — На кого компромат?

Валерий Витальевич приподнял брови и выстрелил:

— На меня.

— На вас?! — Унять эмоции на сей раз было невозможно.

— Понимаю ваше удивление и разъясню суть дела. Видите ли, Борис Семенович, я начинал карьеру в небезызвестном МОСТе Гусинского, олигарха первой волны, ныне, как вам наверняка известно, обитающего в Нью-Йорке. Владимир Александрович был натурой артистической, помимо финансовых ухищрений, увлекался, как принято говорить, общими вопросами. И изобрел любопытный политический — да, да, именно политический! — инструментарий. Его люди размещали заказные статьи с разгромной критикой МОСТа в оппозиционной коммунистической печати. В «Правде», — не знаю, сохранилась ли эта газета, — в «Советской России». Ну и так далее. Эти статьи Гусинский с успехом, даже с помпой предъявлял в качестве доказательства своей лояльности: оппоненты верховной власти его ненавидят. — Негромко рассмеялся, но сразу вернул серьезный тон. — В те времена проворачивать такие махинации было легко. Но, вспомнив о ноу-хау Гусинского, я понял, что теперь ситуация намного усложнилась. Критика сегодня полезна и справа, и слева, со всех оппозиционных Кремлю сторон. Ну, положим, зюгановская пресса охотно напечатает компромат на меня. А вот либеральная... Поэтому, повторюсь, за ценой мы не постоим... Кажется, уважаемый Борис Семенович, я вам все объяснил.

Хитрук, сразу уловив замысел и восхитившись вполне искренне, кивнул.

Валерий Витальевич удовлетворенно сказал:

— Я понял, что вы всё поняли. Что касается наличности, выходите напрямую на Сташевского, он в курсе. — И, передавая синюю папочку, добавил: — После прочтения у вас могут возникнуть вопросы. При необходимости встретимся вновь.

Вернувшись в кабинет, Борис Семенович вполглаза глянул на три странички текста и сразу схватился за трубку прямого телефона.