Немного ночи - [6]

– Ты меня любишь? – спросила Валя.

– Конечно, – ответил дядя Сережа, – Сейчас, подожди…

Он запутался в штанинах. Валя смотрела на него и почему-то вспоминала засушенные сперматозоиды морской свинки. Ей было интересно, как ученые-исследователи их добывали. Потом она подумала, что надо бы позвонить Сергееву, предупредить на случай родительской проверки. А потом дядя Сережа справился со штанами, и она перестала думать.

Она позвонила Сергееву, томная, усталая, лежа затылком на волосатой дядьсережиной руке. Дядя Сережа гладил ее по голому животу и молчал.

– Да. – сказал Сергеев в трубку после нескольких длинных гудков.

– Привет, Петя, – сказала Валя, – Это Валя. У меня к тебе просьба.

– Да? – спросил Сергеев.

– Если кто-нибудь будет спрашивать… Ну, не знаю… Ну, кто-нибудь… Ты скажи, что я была у тебя весь вечер, до девяти. Скажи, что вместе уроки делали или еще чего… А?

– Все? – спросил Сергеев.

– Ну… – протянула Валя, ей вдруг стало очень весело, совершенно без причины, как обычно бывало после секса.

– Петь, ты меня любишь? – спросила она.

– Нет. – ответил Сергеев сразу.

– Ладно. – сказала Валя, – В общем, скажешь…

– Ладно. – сказал Сергеев.

Валя нажала кнопочку, и экранчик телефона погас. Она аккуратно схлопнула створки маленького корпуса и положила рядом с диваном, на пол.

– Надо же… – сказала Валя, – Тоже мне…

Она недовольно отпихнула игривую волосатую руку и повернулась набок. Дядя Сережа прижался к ней сзади. Она взбрыкнула всем телом, встала и принялась одеваться.

– Ты чего? Еще, ведь, рано. – сказал дядя Сережа.

Он попытался зацепить пальцем ее трусики. Она снова отпихнула руку. Дядя Сережа привстал, обхватил ее за талию обеими руками, похохатывая, повалил на диван, прижал и стал целовать. Она пыталась вырваться, извивалась всем телом.

– Ты что? Тихо… тихо… – шептал дядя Сережа.

Одной рукой он крепко прижимал ее к дивану, а другой стаскивал трусики. Она стала поскуливать. И когда он снова поцеловал ее, она втянула в рот его нижнюю губу и сжала зубами изо всех сил. Дядя Сережа дернул головой, и она ощутила во рту вкус крови. Она разжала зубы. Он скатился с нее на пол, зажимая ладонями нижнюю часть лица.

Она лежала неподвижно и смотрела, как он встает. Он отнял ладони от лица и осмотрел их, близоруко щурясь.

– Ты что, дура, с ума сошла?!! – провыл он на странной высокой ноте.

Валя села и принялась одеваться, быстро и деловито. Дядя Сережа стоял перед ней, голый, трогал губу и рассматривал свои пальцы.

– Ты что, совсем?… – опять начал он.

– Оденься, противно смотреть. – сказала Валя брезгливо.

Она нырнула головой в свитер и стала проталкивать голову сквозь узкий высокий ворот. Вдруг ее голова онемела и стукнулась с деревянным звуком затылком о стену. Мгновением позже Валя почувствовала, как инерция удара заваливает назад все тело. И на вдохе в носу что-то булькнуло. Она постаралась высунуть голову из ворота наружу. Удар бросил ее в сторону, набок. Потом она грохнулась спиной об пол, и в голову хлынула новая волна онемения.

Он еще раз ударил ее в лицо, в красное пятно на белой вязке свитера. Потом навалился сверху.

Она с трудом дышала сквозь мокрую соленую ткань. В горле булькало. Тело наливалось жгучей тяжелой болью.

Она отползла в сторону и, наконец, стянула ворот свитера вниз, на шею. Лицо было мокрым, из носа текло горячее. Несколько минут она дышала. Потом стала видеть. Дядя Сережа сидел на полу и смотрел на нее равнодушно.

Она встретилась с ним взглядом. И почувствовала жуткий, шевелящий внутренности, страх.

– Не надо. – сказала она, – Пожалуйста, не надо. Отпусти меня.

Он вяло усмехнулся.

– Иди. – он мотнул головой. – Посмотрим, что ты дома скажешь. То-то мама узнает, с кем ее доча вечера проводила.

Она снова надела трусики, колготки, юбку, неловко двигая деревянными руками. Долго искала под диваном мобильник. Накинула свою густо-розовую курточку из тонкой блестящей кожи, сунула ноги в сапожки и вышла.

Спустилась по лестнице. За дверью подъезда ее ждал синий холодный вечер, с медленно опускающимися снежинками. Взгляд не цеплял далеких зданий, людей, огни. Куда она не поворачивала тяжелую голову, перед глазами все время плыли снежинки. Она долго шла, замерзла, села на холодную скамейку.

Достала мобильник, набрала номер и стала ждать. Гудки равнодушно начинались и заканчивались, как отрезки жизни, дни, недели, годы. И оставалось только ее ожидание, ее страх быть одной.

– Да. – сказал Сергеев.

– Петя, – сказала она чужим голосом, чужими непослушными губами, – Ты можешь мне помочь?

– Да. – сказал Сергеев.

– Найди меня, – попросила она.

– Где? – спросил Сергеев.

– Я не знаю, – сказала она, скривила лицо и заплакала горячими быстрыми слезами.

Снег падал. Снежинки вываливались из темноты, кружились в конусе белого света фонаря и ложились на доски скамейки, на розовый глянец ее куртки, на ее волосы. Красивыми шестиконечными звездами. И одна была непохожа на другую. Словно каждую Бог вытачивал отдельно. Из маленьких кусочков льда. Вытягивал с любовью и немыслимой осторожностью маленькие лучики, улыбался, глядя на их кристаллический блеск. А потом бросал вниз. Он не жалел своих творений. Холод сдавливал Валину голову тяжелым обручем. Как она ни старалась вытереть лицо, ей все время казалось, что оно покрыто разводами запекшейся крови. И кусочки крови в носу мешали дышать. Собственное тело казалось ей ненужным. Почему-то особенно больно было вспоминать, как начинался сегодняшний день, как он был полон надежд и теплого живого удовольствия, радостного лимонного солнца, смеха, ее красоты. И все это осталось будто по ту сторону пропасти. А на этой стороне вместо солнца распускает колючие лучи серая звезда страха. Мерзлое свечение холода. Смертельная опустошающая тишина.