Немертвый в саду добра и зла - [5]

Ее мать говорила, что единственный выход — давать им то, что они хотели, продать себя и продолжать продавать, пока Айви не достигнет вершины, где никто не сможет от нее ничего требовать. Если бы она сделала это, то ее бы поставили выше Арта, и кто-то немного более умный и более развращенный стал бы ее новым партнером. Все хотели ее попробовать на ее пути наверх. Боже, с тем же успехом она могла бы вырвать свои клыки и стать ничейной тенью. Но она выросла рядом с Пискари и поняла, чем сильнее и старше вампир, тем тоньше будет манипуляция, до тех пор, пока ее станет возможно перепутать с любовью.

Медленно выдыхая, она коснулась своего конского хвостика, в который затянула волосы раньше, потянула резинку и встряхнула черными волосами до талии. Карие глаза достались ей от матери. А от отца шесть футов роста и бледная кожа. Азиатское происхождение давало свой акцент на овальном лице, ротике в форме сердечка, тонкими бровями и длинноногим телом, натренированным боевыми искусствами. У нее не было пирсинга кроме ушей и колечка в пупке, проколоть пупок ее уговорила Скиммер на подъеме от Бримстона после экзаменов, и Айви его оставила, как память. Ей было всего двадцать три, а она уже устала от жизни.

Арт пристально смотрел на ее отражение рядом со своим, его глаза вспыхнули черным, когда она сменила свою позу с раздраженной на знойную. Боже, она ненавидела это… но она собиралась наслаждаться этим. Что, черт возьми, было с ней не так?

Отойдя от Арта, она небрежно прислонилась к стене и поставила одну ногу за другой, балансируя на носке, когда они ждали лифта.

— Ты — дурак, если думаешь, что я позволю характеристике удержать меня на этой дрянной работе, — сказала она, не заботясь о том, что ее могут услышать другие. Они, вероятно, увлеченно обсуждали, где и как они будут сдирать с нее кожу.

Арт переместился с нарочной медлительностью, глаза были полностью черными. Он знал, что она его; и это было всего лишь прелюдией. Ее глаза закрылись, когда он поместил руку около ее головы, наклоняясь, чтобы прошептать ей в ухо.

— Мне нравится, когда ты доделываешь за меня дела. Собираешь мою слабость. Разбираешь мои… документы.

Он пах, как лист ясеня, туманно и сумрачно, его аромат уже достиг примитивной части ее мозга, и произошел щелчок. У нее перехватило дыхание, затем оно участилось. Она колебалась, чувствуя презрение к себе, так как знала, что она уйдет и вернется, как солнце. Она сделала глубокий вдох, неся в себе его аромат, перекрывающий ее неприязнь к нему и сулящий страстный экстаз, глуша ее желание мгновенно избежать его, горькое вожделение крови. Она знала, что делает. Она знала, что это доставит ей удовольствие. Иногда ей становилось интересно, почему это напрягает ее. Кистен не загонялся по данному поводу.

Позволив его ключам упасть на ковер рядом с ее пальто и клатчем, она обвила руками его шею и притянула к себе, давая приглашающий знак. Она выстраивала свои мысли, заглушая доводы разума, чтобы сохранить рассудок.

— Чего ты хочешь, изменить мою характеристику?

Она скорее ощутила, чем увидела, что он широко улыбается, когда она наклонилась вперед. Его мочка уха была теплой, когда она сжала ее губами, посасывая, с легким намеком на зубы. Он провел пальцами вдоль ее ключицы, чтобы положить руку ей на плечо, аккуратно просовывая пальцы под ее рубашку. Глаза закрылись от растущего жара, мышцы напряглись. Он выдохнул на нее, мягкое обещание привести ее жизнь к изысканной нужде, а затем жестко ее удовлетворить.

Лифт прозвенел, и двери, скользя, открылись, но ни один из них не шелохнулся. Арт глубоко дышал, когда двери закрылись, почти подсознательно рыча, от того, что он коснулся глубины ее души.

— Твоя работа с документами безупречна, — сказал он, его пальцы переместились, чтобы лечь ей на затылок.

Толчок кровавой страсти пронесся через нее. Не задумываясь, она дернула его вперед к себе, переплетаясь с ним, пока Арт не уперся спиной в стену, к которой она раньше прислонялась. Быстро дыша, она встретила его голодный взгляд. Она чувствовала, что ее челюсть напряглась, и знала, что ее глаза расширились. Почему она откладывала это? Это было великолепно. Что ее волновало, уважала ли она его? Уважал ли он ее? Хоть один из них уважал другого?

— И мои следственные навыки феноменальны, — сказала она, ставя длинную ногу между его ногами, цепляя его ногу и притягивая до тех пор, пока они не соприкоснулись бедрами. Адреналин мчался, обещая больше.

Арт улыбнулся, показывая его длинные клыки, которые дала ему смерть. Ее клыки были короче, чем у него, но они были больше, чем у обычных людей, и достаточно острые, чтобы делать свою работу. Немертвым вампирам они нравились. Она сравнивала это с любовью сексуального извращенца к детям.

— Верно, — сказал он, — но твои коммуникативные навыки отвратительны. — Он широко улыбнулся. — А точнее, у тебя их нет.

Айви низко, глубоко и честно хихикнула.

— Я делаю свою работу, Арти.

Вампир оттолкнулся от лифта, и вместе они нашли противоположную стену. Айви сжала челюсть, когда он попытался физически управлять ею, заставляя ее чувствовать, как будто это был животный инстинкт. Она откладывала это так долго, что это могло бы продлиться всю ночь, если бы она позволила.