Немёртвый камень - [59]

— Ниртинэ, пришедшая после Ястэйны, Первой Радуги Дня, — уточнил он негромко. — И как давно вы обучаете желающих артемагии?

— Век, не больше, — отозвался безмятежный Берцедер. — Я и сам-то самоучка, так что пока овладел техниками, пока разработал свою систему… Извините, что не пошел к вам: видно, природа у меня такая, чтобы до всего доходить своим умом.

Мечтатель отставил чашку.

— Вы не пошли ко мне обучаться артемагии, — негромко проговорил он, — потому что тогда не было Одонара. Вы были на Альтау. Способности артемага у вас проявились после Сечи, потому вам пришлось овладевать ими самостоятельно.

Бельцедер покаянно взмахнул пустой чашкой.

— Наверное, нужно было прикидывать, кому врать?

— Как минимум, — сухо отозвался Витязь.

Бестия переводила взгляды с одного на другого — одинаково юных с виду. Она уже достигла той стадии нетерпения, когда просто не могла не вмешаться.

— На Альтау? Экстер, ты хочешь сказать, он был на стороне…

— Нет, Фелла, наш гость сражался в войске одного из семи королей, не так ли?

Бельцедер наградил Мечтателя покаянно-наглой улыбочкой и откусил крыло очередной кремовой стрекозе.

— Если уж совсем честно, то в вашем. Был в лучниках от отрядов Лебреллы. Извините, что не обращаюсь к вам «мой король» — с тех пор, как не стало королевства…

Мечтатель кивнул, но Фелла ничего закрывать тему не собиралась.

— Хотите сказать, вы бились так же, как… вы получили столько же сил и…

— А, это, — Берцедер ткнул в свой лоб без единой морщинки, — нет, в своих подвигах мне далеко было даже до Пятого Пажа… Всего лишь неунывающий нрав — вы ведь знаете, что если не унываешь, то и не стареешь? И щепотка-другая артемагии.

Фелла с трудом сдержала невежливый звук, который рвался из груди. Звук обозначал бы: «Ну да, конечно, щепотка-другая!»

— Артемагия может гораздо больше, чем вы думаете, Экстер, — Кокон потянулся за еще одной стрекозой, но говорил уже серьезнее, — чем можете представить себе даже вы. Я столетиями жил как отшельник, занимался изысканиями. Следил за вами, конечно. Артефакторий в Целестии! Иногда мне жаль, что я оставался в стороне. Одонар удивил меня, Экстер, очень удивил. Эта ваша теория о том, что все вещи — зло, а артефакты в особенности… Сами судите — разве может человек обходиться без вещей?

— Не может, — спокойно отозвался Экстер. — Но может не привязываться к ним.

— Но что в этом плохого? Окружи человека привычными, милыми вещами — и он сразу чувствует силу, которую они ему дадут…

— Если бы этот человек изначально не привязался к вещам — он бы открыл эту силу в самом себе, и ему было бы безразлично, где он и что его окружает.

— Догма на догме, — усмехнулся Берцедер, — и учите этому же своих артефакторов. Эта девочка, Дара — ведь про нее я слышал, что она одна из лучших в Одонаре? Задатки бесподобны, запредельная чуткость к вещам! Но вы ее сковали по рукам и ногам. Она не доверяет ни одному артефакту, которые создает, то есть собственному же оружию! Что было бы, если бы воин не был уверен в остроте своего клинка или опасался бы его? А телесный маг, по-вашему, должен бояться своего тела и собственной магии? Может быть, некоторые ваши ранние выкладки и имеют смысл, но потом вы сами запутались в запретах, которые создавали! Именно тогда я взялся набирать учеников: просто было жаль видеть, что вы делаете с хорошим материалом…

— Я не считаю своих учеников материалом, — очень тихо подчеркнул Экстер. — Ко мне приходят люди. Я стремлюсь, чтобы они оставались людьми.

Фелла Бестия неловко кашлянула. Даже ей было неудобно думать о том, сколько «людей» она припечатала магией во время боевых тренировок. Берцедер замахал руками.

— Ну да, ну да, опять игра слов. Так вот, смысл моего учения… ну, хотя бы возьмем воина и клинок. Смысл в том, что клинок должен стать частью тебя. Другом. Продолжением руки. И тогда в бою он повернется сам, подскажет тебе, кого разить, и его нельзя будет разрубить — потому что настоящие друзья не предают. В чем смысл вашего?

— В том, что настоящие друзья не предают. И если твой друг просит о помощи — спасая его, ты обойдёшься без клинка, если потребуется. Веря только в себя и только в друга.

— А на остальное, значит, доверие не распространяется? — Кокон качнул головой. — И к чему привело это на сегодняшней арене?

— К тому, что ваш боец не будет иметь успеха у женщин еще пару месяцев, — заявила Бестия, которая потихоньку начинала звереть от всей этой философии.

Берцедер не обиделся, а скорее озадачился таким ответом. Взял чашку чая, которую Мечтатель уже успел наполнить. Очередную стрекозу — ириски, слойки или мармелад его не привлекали.

— Да, окончание было эффектным. Но я, видимо, не о том. Согласен: мы до поры до времени проводили свои эксперименты тайно, не кричали на каждом углу о Ниртинэ, ученики находили меня сами… кстати, часто это были те, кто сбежал из артефактория именно из-за шор, которые вы накладываете на всех и вся. Вы уничтожали наши творения, часто и наших поставщиков. Мы просто молчали и не пытались действовать вам во вред, так что у вас не может быть к нам никаких особенных претензий…

— И это не вы помогали Эльзе и контрабандистам в ее экспериментах? — невинным тоном осек Мечтатель.