Немецкий Орден - [82]

С 1933 года господствовало то представление об истории ордена, которое выработалось в середине XIX века, главным образом усилиями Трейчке. Орден виделся объединением основателей государства, завоевателей жизненного пространства, борцов за чистоту немецкого характера и врагов славян. Правда, в национал-социалистическом периодическом издании «Шулюнгсбрифен», служившем идеологическому воспитанию членов партии, можно найти и мелкие статьи о Немецком ордене, который авторы этих статей пытались поставить на службу национал-социалистическому настоящему и близкому будущему. Но в сфере исторической науки и исторических представлений в целом господствовала традиция, возникшая в конце XIX века.

Поэтому и после 1933 года развивалось то, что легко упустить, если увлечься политическими речами и популярными брошюрами, — собственно наука, причем не только незаметная источниковедческая работа и поиск деталей, но и наука, открытая для общественности. Такова «История Восточной и Западной Пруссии» Б. Шумахера, вышедшая в 1937 году. Эта книга в наше время производит несколько неприятное впечатление, а последняя, посвященная современности глава отвечает господствующей в то время интерпретации. Оно и понятно, если учесть обстоятельства, при которых издавался этот труд. Во всяком случае, банально упрекать автора в том, что тогда он не был готов к отпору. Зато для страниц, которые ныне неприятно читать, характерна консервативная, так сказать, черно-бело-красная картина истории, также унаследованная от конца XIX века. Но это не касается книги в целом, ибо местами Шумахер не согласен с господствующим в то время мнением. Так, он пишет:

Созданное Немецким орденом в Пруссии заставляет видеть в основании государства и в руководстве им чуть ли не его собственную «идею». Подобная мысль отрицает восходящее к философии Августина состояние духа средневекового человека, его глубокую убежденность в том, что христиане обязаны приближать «град Божий», — выполняют ли они церковные обеты, посвящают ли Богу жизнь в братствах (монашество), ведут ли — и это рыцарско-германский вариант основной мысли Августина — войну с «неверными» (идея крестовых походов). Только претворяя в жизнь эти идеалы, — а не путем освоения новых земель и основания государства, добавили бы мы, — рыцарские ордены могли оправдать свое существование и притязания на те или иные привилегии перед сообществом средневековой христианской Европы.

Ныне такие сентенции не совсем понятны, но все же не случайно они увидели свет в 1937 году в Кёнигсберге. Встает вопрос: что же было типично для этих лет — подобные сентенции или положения какого-нибудь Розенберга?

И все же трудно сказать, занимал ли средневековый Немецкий орден какое-то место в представлениях тех, кто, скажем, в 1939 году проводил в Польше немецкую оккупационную политику, и оправдывала ли тех, кто совершал насилие, память о средневековом ордене. Однако следует констатировать, что в ту пору Немецкому ордену уделялось немалое внимание, когда речь шла о Средневековье, и что частичная адаптация ордена национал-социализмом вошла между тем в традицию воззрений, насчитывавшую уже несколько десятилетий.

Это явствует не только из научных работ и из публикаций, рассчитанных на широкую публику, но и из романов, а также пьес. Распространенное представление о Немецком ордене в XIX — начале XX века гораздо яснее, чем в речах и газетных статьях, предстает в художественной литературе. То, о чем пишут ныне авторы так называемых научно-популярных книг, прежде было темой пьес и романов. Поэтому количество произведений о средневековом Немецком ордене довольно-таки велико — как немецких, так и польских.

Образ Немецкого ордена в польской и немецкой литературе внешне удивительно схож, но оценки его совершенно различны. Чем более безупречными героями выступают рыцари ордена в немецких романах, тем более зловещими предстают они в произведениях польских авторов, в том числе в романе «Крестоносцы» Г. Сенкевича (1897–1900).

В отличие от второстепенных немецких авторов, обращавшихся к Немецкому ордену, Сенкевич был знаменитым писателем. В 1905 году за роман «Quo vadis?» («Камо грядеши?»), посвященный гонениям на ранних христиан, он был удостоен Нобелевской премии. Этот роман и по сей день пользуется известностью во многих странах мира, не в последнюю очередь благодаря фильму. Особенно популярен в Польше роман «Крестоносцы». Там эта книга послужила основой двухсерийного и весьма кассового фильма, и совсем недавно некоторые польские историки утверждали, что Сенкевич верно отразил особенности жизни Немецкого ордена.

Используя средства, заимствованные из традиции готического романа конца XVIII века[79], Сенкевич выводит крестоносцев законченными садистами. Книга слегка напоминает некоторые нынешние комиксы, особенно распространенные во Франции и Италии, в которых во всех подробностях смакуются зверства СС.

Крестоносцы в этом романе, как и в других книгах того времени, сравниваются с проказой, чумой и германским потопом — опять метафора потока, применявшаяся с немецкой стороны к славянам. Рыцари закабаляли население Пруссии, обрекая его на рабское существование, а если в их руки попадал противник, то он подвергался истязаниям садистов. Образы рыцарей омерзительны, их черты искажены гордыней и ненавистью.