Немецкая трагедия - [58]

Даже в самой франции социал-демократов прорвалось наружу недовольство политикой большинства. Тринадцатого декабря, когда вопрос о кредитах встал в рейхстаге в пятый раз, сорок четыре депутата на заседания фракции объявили, что будут голосовать против. С большим трудом шейдемановцам удалось часть из них уломать. Но двадцать человек остались верны своему решению — они проголосовали против военных кредитов. Такого еще не бывало.

Словом, все толкало левых к созданию самостоятельной независимой группы.

…Либкнехт расхаживал из комнаты в комнату, поджидая гостей. Тарелки, блюда, рюмки, взятые из хозяйства брата, были расставлены в строгом порядке. Вокруг стола, составленного из трех рабочих столов, хлопотала Соня.

Послышался первый звонок.

— Не ходи, Сонюшка, — сказал Карл. — Я открою.

— Нет, лучше я.

Со светской улыбкой Соня ввела в комнату женщину лет сорока с лишним, одетую скромно, но не без изящества, с подвитыми волосами.

— Кете? Какая вы сегодня нарядная! — сказал Либкнехт.

— Ну как же, праздник. — Она сощурила глаза и немного поджала губы. — О-о, тут все предусмотрено…

— Располагайтесь удобнее. Остальные, я думаю, но заставят себя ждать.

Кете Дункер относилась к той группе левых, которые с первых дней войны восстали против политики соглашательства. Вместе с Кларой Цеткин она участвовала в социалистической конференции в Берне. Она же приняла участие в создании журнала «Интернационал».

Один за другим приходили другие: Георг Шуман, Иоганн Книф, Берта Тальгеймер… Каждого человека Либкнехт мысленно относил к городу, который он представлял: Лейпциг, Штутгарт, Бремен, Брауншвейг…

Несомненно, движение расширилось, налицо сильная группа убежденных противников войны и капитализма, группа подлинных социалистов. И всего полнее представлен, конечно, Берлин.

Последним пришел Франц Меринг. Оглядев всех, он заметил вполголоса:

— Двух женщин не хватает, очень нам не хватает сегодня… Но будем считать, что они с нами.

— Тем более, что тезисы Розы явятся основным материалом, — добавил Либкнехт.

— Ты все-таки очень бледен, Карл, — сказал Меринг.

— А ты хотел бы, чтобы они излечили меня от всего? За такое короткое время? Я писал Кларе: хорошо бы я выглядел, если бы отправился долечиваться на курорт! Славную пищу дал бы противникам: Либкнехт, проводящий свои дни на курорте!

— Но врачи другого мнения.

— Врачи, Франц, живут вне политики, не как мы с тобой.

С первых минут Либкнехт оказался в центре внимания: его расспрашивали о настроениях в армии, вспоминали его отлично составленные листовки, говорили, сколько неприятностей он причиняет рейхстагу и его председателю.

— Выходит, так: вы их или они вас, — заметила Берта Тальгеймер, участница циммервальдской встречи.

— Тут сомнения не может быть, — решительно заявил бременец Иоганн Книф: — Конечно, Либкнехт их.

Соня незаметно исчезла. Минут за двадцать до ухода она увела его в коридор и печально сказала:

— Новый год врозь… Боже, как грустно!

Нелепость расставания вдруг дошла до него. Но он щепетильно подумал о правилах конспирации и нерешительно произнес:

— А может, все же останешься?

— Нет, нет…

— Ты могла бы побыть в соседней комнате, а в двенадцать сели бы все за стол.

— Нет, надо к детям, я обещала.

Нежно, с чувством вины перед нею он сжал ей руку.

В эти последние часы уходящего пятнадцатого года Карл не принадлежал ей. Но что сулит год наступающий? Какие новые бури? — спросила Соня себя. Новый год встретят врозь… Ей стало очень грустно.

…Либкнехт посмотрел на часы.

— Времени в нашем распоряжении достаточно. Интересно, успеем ли мы заложить основы единства еще в этом году?

Расселись за длинным столом, придвинули к себе тарелки и даже салат разложили. Разговор начался со вступительного слова Либкнехта.

Они были очень разные, эти люди. Одни прибыла с убеждением, что берлинские левые недостаточно энергичны по отношению к соглашателям. Другие считали, что время для разрыва с ними еще не пришло.

В тезисах Люксембург многое было сказано достаточно определенно и резко. Важнейшей задачей международного социализма объявлялось обеспечение всеобщего мира. Для выполнения этой задачи необходима революционная воля пролетариата, его готовность бросить всю свою мощь на чашу весов. Необходим новый Интернационал, новый центр классовой организации пролетариата. Но в тезисах не было требования порвать с соглашателями и создать отдельную партию.

Иоганн Книф решительно возразил:

— Нечего больше церемониться с соглашателями. Чем скорее мы их отбросим, тем лучше.

— Погодите, товарищи, — сказала Кете Дункер, озабоченно тронув рукою лоб. — Сначала надо решить основной вопрос: парламентский путь борьбы или внепарламентский?

— Я думаю, это ясно, — ответил Меринг. — Как использовать парламент, об этом лучше всего говорят запросы и реплики Карла. Но ясно и то, что необходим второй путь: листовки наши, номер «Интернационала» убеждают в этом. Но выход их должен стать регулярным.

— Слишком многое вы в своих листовках смягчаете, товарищи, — возразил Книф. — Пора наконец решить, о кем рабочему классу по пути и кого он должен со своего пути сбросить.

— Для полного размежевания с правыми потребуется еще время, — заметил Меринг. — Наша группа для этого еще не созрела.