Нельзя забывать… - [6]

Шрифт
Интервал

Кирилл Петрович жаловался в тот вечер:

— Как же не хочется принимать школу. Да и какой я руководитель? Ни дня не работал директором. Да я просто-напросто и не умею…

Мама обычно соглашалась с Кириллом Петровичем, во всем поддакивала ему, а тут вдруг решительно возразила. Это было так неожиданно, что все перестали есть и ждали, что будет дальше. Мама проговорила тихо, но твердо:

— Что значит — не хочу? Не умею? Ты думаешь, наши на фронте все хотят и все умеют? Надо — вот и делают свое дело.

Нюра посмотрела на Кирилла Петровича вопросительно. Я тоже ждал, что он что-то скажет. Но Кирилл Петрович промолчал, только покраснел.

На другой день они с Нюрой уехали. Мама объяснила мне коротко:

— Нюра не только наша. Теперь они с Кириллом Петровичем должны быть всегда вместе.

За ними из Алмазова пришла большая бричка, которую тянула пара лошадей.

На улице накрапывал дождь. Бородатый возчик таскал связки книг, утирал рукавом пот с лица и говорил все время:

— Не извольте беспокоиться…

Сверху книг он навалил две книжные полки и все прикрыл брезентом.

С собой они не взяли ни кровати, ни стола, ни стульев.

— Там все есть, — объяснил Кирилл Петрович.

Запомнилось прощание с Нюрой: до того дня я и не подозревал, что она меня так любит. Я пошел проверить — не забыли ли они чего нужного, поднялся в оставленную комнату, как вдруг услышал шорох позади. Оглянулся — на пороге стояла Нюра, протягивая ко мне руки. Она подошла и запустила пальцы в мои волосы:

— Если б ты знал, как не хочется…

— Тогда оставайся с нами!

— Глупенький ты. И совсем маленький.

И то и другое было очень обидным, но я понял, что сейчас не до обид, и сдержался. Сестра крепко поцеловала меня и убежала вниз. На прощание я подарил ей Рыжика. Мне кажется, она обрадовалась.

Кирилл Петрович надел дождевик и предложил Нюре опробовать черный зонтик, который он ей недавно купил. Она взобралась на бричку, поставила у ног граммофон.

Телега поехала вдоль улицы. Нюра сидела на брезенте и махала белым платком. Из-под полы ее плаща выглядывали белые усы Рыжика.

* * *

Осталась в памяти и школьная линейка первого сентября. Началось все как всегда: выпускники дарили цветы первоклашкам, первоклашки посматривали на родителей, которые стояли в сторонке. Потом произнес речь директор школы Иван Михайлович. Он объявил, что заниматься будут только младшие классы, а старшие будут ходить в пригородное хозяйство водников убирать картофель.

Еще помню, Иван Михайлович сказал, что война скоро кончится и к зиме наши будут в Берлине. Тут уж мы долго ему хлопали, пока наша учительница, Ольга Петровна, не сказала: «Хватит!»

Мы, второклассники, тоже два раза ходили на поля. Правда, не копали картошку, а дергали морковь. Ели ее сколько хотели. Никто этого не запрещал, только предупредили, что нельзя уносить домой. Это несколько испортило удовольствие, потому что мне очень хотелось принести морковь маме и Грише.

* * *

Наша мама не верила приметам, но все же один раз, мне кажется, не обошлось без этого. На стене висели часы в дубовом длинном ящике. Они всегда шли и ни разу не ломались, и вдруг остановились в тот самый момент, когда отец ушел из дома. Гриша хотел отнести их часовщику, который жил на нашей же улице, но мама не позволила:

— Отец вернется, сам починит.

На второй этаж, где прежде жили Кирилл Петрович и Нюра, мы почему-то старались не заходить. Посреди пола лежала газета. Помню, она пожелтела, но никто не поднял ее.

Без Нюры дома стало как-то пусто, и в середине сентября мы с Гришей отправились проведать ее в Алмазово. До Алмазова от нашего города было недалеко — километров шесть-семь. Дорога шла вдоль реки Виляйки, иногда открытыми полями. Дул сильный попутный ветер, шумел в березняке, срывал желтые листья. Когда подходили к селу, запомнилось красное заходящее солнце и такие же красные длинные облака, протянувшиеся вдоль горизонта.

Гриша сообщил мне под большим секретом о новом оружии нашей армии, о каких-то машинах, которые стреляют снарядами огромной разрушительной силы. Через несколько лет я догадался, что Гриша рассказывал мне о знаменитых наших «катюшах». Но откуда он мог знать о них — в глубочайшем тылу, в сентябре сорок первого?

Жили Кирилл Петрович с Нюрой в большом пустом здании школы. (Занятия в старших классах, как и у нас, должны были начаться только в октябре.) Приняли они нас хорошо. Здесь я встретил Рыжика — он растолстел и стал важным. Он сделал вид, что не узнал меня. Когда я взял его на руки, он не выразил никакой радости и, по-моему, думал только о том, чтобы я оставил его в покое.

Ужин мне понравился, даже очень, хотя Нюра извинялась, что нечем угостить. Кирилл Петрович достал из погреба огромный спелый арбуз. Такой спелый, что чуть воткнешь в него нож, он трескается и разваливается на части. Нюра подавала мне кусок за куском. Арбуз был сладкий, а черный хлеб кислый — вместе получалось такое — просто пальчики оближешь. Кирилл Петрович все советовал:

— Ты не стесняйся. Будь как дома.

А я и не думал стесняться… Потом он принес кринку холодного молока и малосольных огурцов, пахнущих укропом. Жалко, что я уже наелся. Живот и так был как барабан. После ужина Гриша пошел во двор покурить, а Нюра и Кирилл Петрович стали переговариваться, и я понял, что у них не все так хорошо, как они старались показать. Запомнился разговор. Нюра говорила капризным тоном:


Еще от автора Леонид Андреевич Гартунг
На исходе зимы

В книгу пошли повесть «На исходе зимы» и рассказы: «Как я был дефективным», «„Бесприданница“» и «Свидание».


Пoрог

В центре повести Леонида Гартунга «Порог» — молодая учительница Тоня Найденова, начинающая свою трудовую жизнь в сибирском селе.


Блестящий лектор

Опубликовано в краеведческом альманахе «Томская старина» № 2 (4) 1992 г.


Алеша, Алексей…

Леонид Гартунг, если можно так сказать, писатель-однолюб. Он пишет преимущественно о сельской интеллигенции, а потому часто пользуется подробностями своей собственной жизни.В повести «Алеша, Алексей…», пожалуй, его лучшей повести, Гартунг неожиданно вышел за рамки излюбленной тематики и в то же время своеобразно ее продолжил. Нравственное становление подростка, в годы Великой Отечественной войны попавшего в большой сибирский город, это — взволнованная исповедь, это — повествование о времени и о себе.


Повести и рассказы

Член Союза писателей СССР Леонид Гартунг много лет проработал учителем в средней школе. Герои его произведений — представители сельской интеллигенции (учителя, врачи, работники библиотек) и школьники. Автора глубоко волнуют вопросы морали, педагогической этики, проблемы народного образования и просвещения.


Был такой случай…

Книги прозаика Л. А. Гартунга хорошо известны томичам. Педагог по профессии и по призванию, основой своих произведений он выбрал тему становления характера подростка, отношение юности к проблемам взрослых и участие в решении этих проблем. Этому посвящена и настоящая книга, выход которой приурочен к семидесятилетию писателя.В нее включены две повести для подростков. Герой первой из них, Федя, помогает милиции разоблачить банду преступников, вскрывающих контейнеры на железной дороге. Вторая повесть — о детях, рано повзрослевших в годы Великой Отечественной войны.


Рекомендуем почитать
Собака — друг человека?

Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак (с).


Смерть приходит по английски

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тринадцатое лицо

Быль это или не быль – кто знает? Может быть, мы все являемся свидетелями великих битв и сражений, но этого не помним или не хотим помнить. Кто знает?


Играем в любовь

Они познакомились случайно. После этой встречи у него осталась только визитка с ее электронным адресом. И они любили друг друга по переписке.


Своя правда

Легкий юмор, под соусом происходящего на страницах рассказов абсурда. Автор демонстрирует важность человеческой личности, ее чувств и убеждений.


Глядя на звёздное небо

Тёплая июльская ночь и небо, усыпанное мерцающими пятнышками – звёздами. Они всегда безмолвно приглядывали за нами, будоражили воображение людей и толкали их на подвиги. Именно желание прикоснуться к звёздам, своей мечте, побудило человека отправиться в космос. Что, если бы первооткрывателем был именно ты?