Нельзя, Можно, Нельзя - [19]

Спасибо, Боренька - в самом деле, я не в одиночке. У меня пол-Перми друзей. Надя Гашева при этом уверяла: напишешь рассказ и успокоишься! Какой рассказ! Один раз, правда, раскрыла папку с рукописями, а там целый тараканий детский сад - так и мельтешат. Папку я захлопнула. Рассказ потом в самом деле был написан, но много позже ("Пик разводов").

А пока, разбившись на все четыре стороны, я смотрела только в одну - вниз с балкона. Разбиться бы раз и навсегда - окончательно! Меня удерживала мысль о Сонечке: такая она будет серьезная, наверно, когда вырастет - посмотреть бы на нее, милую, дожить до тех времен.

Вдруг ко мне посватался И., доцент с обрюзгшими щеками. Но Лина все видела в другом, литературном, свете. Она говорила: "Не старик с обрюзгшими щеками, а на Тютчева похожий...".

И в это время гордый молдавский полукровок вернулся к нам. Возможно, не нужен стал ТАМ. Не знаю. До сих пор ни разу не выясняла. У него спина тогда отнялась, набок ходил. А без спины мужик кому в радость... Пожалела я его, стала лечить. И простила. А Главного Гносеолога - нет. И в дом не пускала. Со мной даже Юзефович приходил говорить - на эту тему:

- По какой логике Славку ты простила, а его - нет? Кто больше виноват, кто тебе изменил-то! Он переживает знаешь как...

- Логика тут простая. У меня от мужа дети, а без этого... без сволочи этой - обойдусь.

Мне было не до Главного Гносеолога вообще. Я жить не могла со Славой после всего. То есть днем могла, а ночью уходила бродить по городу, словно меня кто выталкивал из дома. За мной гонялись какие-то насильники, я возвращалась исцарапанная. То есть ко мне в три часа ночи подходит мужчина и говорит: "У меня большое горе - умерла жена, помогите мне!". Вместо того, чтоб сразу бежать, я начинаю на полном серьезе расспрашивать, от чего умерла, когда, сколько ей было лет. А в это время меня уже схватили за руку, и трудно вырваться... Муж уговорил меня родить Дашу. Чтоб срастись. Но Даши было мало. Я снова ночами пропадала на улице, и Слава из последних сил пытался казаться веселым: "У кого сегодня умер любимый жгутиконосик?". Однажды он сказал:

- Любовь - не только ведь взаимность. В первую очередь это борьба со своими страстями, эгоизмом. Я прошел через это. Давай еще одного родим, Наташу удочерим, и ты с пятью детьми в пятьдесят уйдешь на пенсию - писать.

- Нина, полная изнутри четвертым ребенком, словно помолодела, - сказала Лина.

В самом деле, родив младших детей, я почувствовала себя моложе на десять лет! И вдруг тогда простила Главного Гносеолога. Ведь если б он не провоцировал Славу, я не родила бы Дашу и Агнию, моих ангелов!

К тому же выяснилось, что и до провокации "слабо - не слабо" муж имел любовниц, когда я уезжала с детьми в Калитву. А я не знала. Хотя в письмах тех лет нашлись такие строки: "Видела во сне, что ты мне изменяешь"... Не говорите, что Цветаева не могла не знать о связях Сережи с НКВД - как же о муже-то! А я утверждаю: могла и не знать!.. Я вот много чего не знала. А сны какие сны снились Марине Ивановне в то время? Об этом история пока умалчивает.

Недавно Надя Гашева обронила: "Понимаю, почему ты родила четверых - так ты боролась с режимом. Уходом в частную жизнь". Звучит красиво, но не с режимом я боролась, а с брезгливостью... Смотреть на мужа не могла просто. Но... придет Кальпиди, скажет: "Вам бы дачу купить" - Слава сразу: "Счас сбегаю, быстренько ограблю банк - купим дачу!". И я думаю: хорошо, что он у меня есть - умеет отбиваться от таких советов. "Вам срочно нужно сделать ремонт" - "Завтра в девять утра начнем - не поздно, нет?"

Однако через час прочту на столе запись Славиного сна: "Нужно выбрать для дома кошку, а пришло сразу много. Я их глажу. Каждая прижимается - норовит понравиться"... и я думаю: зря я простила его. (Потом, к счастью, муж будет записывать свои сны на иврите.)

Один раз Тихоновец спросила, доволен ли Слава, что я родила ему красивых детей.

- Что ты, у него совсем другие проблемы - он имена-то запомнить не может. Мне это так странно, ведь не путает же он имена героев "Одиссеи".

- Дура ты, Нинка! Почему же не дала своим детям имена из Гомера! Он бы сразу их запомнил.

Пролились времяпады. От нас ушла Наташа (к тетке). Я перенесла операцию на почке (камни). Много мы всего со Славой пережили тогда, срослись.

...Недавно позвонила одна подруга: "Встретила в больнице твою соперницу у нее лицо совершенно спившейся женщины".

- Я тут ни при чем! Зла ей не желала никогда - наоборот... благодарна, за то, что отдала мне Славу обратно.

С Наташей у нас была идеальная семья: семь "Я". Она ушла от нас, когда ей было двенадцать, а ее выставка должна была поехать в Париж. Не более, но и не менее... Тетка пообещала ей джинсы, что - по тем временам -было, как сейчас шестисотый "мерседес". Когда мы только взяли Наташу, известная журналистка Ольга Березина приехала, чтобы сшить девочке пальто. А когда мы потеряли ее, Ольга ходила с нами по судам и помогла отбить комнату (тетка сдала Наташу в детдом - ей нужна была лишь комната, которую мы с трудом выхлопотали для Наташи). Эта комната оказалась в нашей квартире, потому что в Наташину уехала наша соседка по кухне Люба. И вот жить с теткой мы не хотели - как бы чего не вышло... Уж на что циничен был Главный Гносеолог, но даже он про тетку Наташи говорил: "Не верится, что такие люди бывают на свете".