Неловкая поступь смерти - [28]

– А если студент медицинского института.

– Не знаю, Шура, но сомневаюсь.

– Вот и я весь в сомнениях, как дева в кружевах.

«Какая ещё дева», – подумал Морис, но переспрашивать не стал. Он нередко терялся от туманных ассоциаций Наполеонова.

– И кого ты подозреваешь? – задумчиво спросила тем временем Мирослава.

– Подозреваемых у меня тьма, – почесал Шура свой заострённый нос. И Миндаугасу тотчас захотелось положить на него колобок, но он мысленно ущипнул сам себя, чтобы не отвлекаться.

– У твоей убитой есть близкие родственники? – поинтересовалась Мирослава.

– Смотря кого считать близкими, – протянул Наполеонов не совсем уверенно. – Был у неё муж, но они расстались.

– Официально разведены?

– Да, в её документах найдено этому подтверждение.

– А дети у них есть?

– Общих нет. Но она усыновила сына своего мужа.

– Значит, он и есть первый претендент на наследство.

– Если бы было всё так просто, – вздохнул Наполеонов.

– А что, возникли какие-то сложности?

– Да. Сын оказался беспутным, нигде не работал, не учился, деньги спускал в клубах, и приёмная мать выставила его из квартиры.

– А что, у неё было такое право?

– Как выяснилось впоследствии, ни муж, ни сын никогда не были прописаны в квартире убитой. У них было своё жильё. – Наполеонов пощёлкал пальцами в воздухе и продолжил: – Убогое, но большой площади. И сын зачем-то его приватизировал.

– Один?

– А с кем же ещё? – удивился следователь.

– Ты же говорил, что у него был отец.

– Был. Может, и сейчас есть. Никто этого не знает. Но отец после развода со второй женой выписался из квартиры первой жены и исчез в неизвестном направлении.

– Как то есть исчез?

– Вообще-то он был геологом. Но люди, знавшие его, считают, что он бродяга по натуре. Сидеть на одном месте не может.

– Очень интересно. Однако это не мешает приёмному сыну вступить в наследование спустя шесть месяцев после смерти матери.

– А вот и мешает! – воскликнул следователь.

– Что же?

– Завещание!

– Она составила завещание в пользу другого лица?

– Представь себе!

– И кто же этот счастливчик?

– Сын её покойной подруги. И он как раз учится в медицинском институте.

– Интересно, за какие заслуги покойная облагодетельствовала его?

– Он ухаживал за ней во время её выздоровления после тяжёлой аварии. И до этого всегда навещал. Помогал.

– Деньгами?

– Нет, я думаю. Откуда у студента деньги. Просто по хозяйству. Сама знаешь, что в доме нужны мужские руки. – Наполеонов покосился на Мориса. Но Мирослава сделала вид, что не заметила его выразительного взгляда.

– А убитая помогала ему деньгами?

– Он говорит, что нет.

– И кто обнаружил труп?

– Так он же и обнаружил!

– Почему он пришёл к ней так поздно?

– Вообще-то он должен был прийти раньше. Но дело молодое и прогулял со своей девушкой больше, чем планировал. Короче, не заметил, как время пролетело.

– Как он выглядел в тот вечер?

– Отвратительно, – уверенно проговорил Наполеонов, – на нём лица не было.

– Он знал, что покойная отписала всё ему?

– Говорит, что и предположить такого не мог. Теперь знает.

– Рад?

– Какое там! – отмахнулся Наполеонов. – Рыдают в два голоса вместе с подружкой.

– Может, притворяются?

– Не похоже, – с сомнением проговорил следователь, – хотя кто их знает. Я же не Станиславский.

– А сын знает, что он пролетел с наследством?

– Пока нет.

– И, скорее всего, он не сомневался, что всё достанется ему?

– Я тоже так думаю. И тут, понимаешь, какая история, – Наполеонов сделал паузу. Детективы его не торопили, и он продолжил: – Сын покойной получал от матери ежемесячное содержание, но этих денег ему явно не хватало на его забавы, и он влез в долги к одному из мелких криминальных групп. А главарь этой группы сам задолжал фигуре покрупнее и решил стрясти деньги немедленно со всех своих должников. Он знал, что один из его должников имеет богатую мать, и тоже, как мне думается, в свою очередь, был уверен, что наследником будет сын. И поэтому вполне мог…

– Подожди, подожди, – прервала его Мирослава, – если деньги нужны были срочно, то эта версия не годится.

– Почему?

– В права вступают только через шесть месяцев после кончины.

– Это так. Но имея в руках такой козырь, мелкий бандит мог уговорить крупного обождать, обещая за ожидание проценты.

– В твоих рассуждениях есть логика, – согласилась Мирослава.

– Спасибо тебе, – раскланялся Наполеонов, – но это не всё. Студента, которому завещано всё движимое и недвижимое покойной, я пока тоже со счетов не сбрасываю.

– Алиби у него нет?

– Он говорит, что от дома девушки до дома убитой его подвозил частник. Но номера машины он не помнит.

– А водителя?

Наполеонов пожал плечами.

– Говорит, что это был мужчина лет 55, лысоватый. Он предполагает, что водитель живёт где-то недалеко от дома убитой.

– С чего он это взял?

– Вроде бы водитель сказал ему, что им по пути.

– И больше никаких примет?

– Представь себе. Хотя!

– Что «хотя»?

– Он утверждает, что у водителя на правой руке было большое кольцо, и на нём морда козла.

– Офигеть, сказала бы по этому поводу наша общая подруга Люся. – Мирослава бросила ироничный взгляд в сторону Мориса, но тот быстро отвернулся. Люсю он переносил с трудом, и даже упоминание о ней втыкалось занозой в его сердце. Он был уверен, что у подруги Мирославы был просто талант портить людям настроение. Хотя Люся, со своей стороны, была расположена к Миндаугасу и душой, и телом. Но это его ничуть не радовало. Скорее наоборот.