Нелепая привычка жить - [85]

Сначала она любила его по-детски, бегала за ним хвостиком по квартире, ежеминутно требовала внимания, без всякой задней мысли забиралась на колени, обнимала и висла на шее. Но потом пришли совсем другие чувства. Она отлично помнила тот момент – была весна, ей недавно исполнилось одиннадцать лет, и она только что прочла цвейговское «Письмо незнакомки». Дочитывала уже поздно ночью, когда в небе светила полная луна, а сквозь открытое окно доносился запах цветущих яблонь и вишен.

Долька тогда подняла глаза от текста и шепотом сказала себе: «Я люблю его!» Закрыла книгу и повторила эти же слова чуть громче. А потом и вовсе закружилась по комнате, с радостью и удивлением прислушиваясь к тому, что творилось у нее в душе, и напевая: «Люблю, люблю, люблю…»

Спасибо отцу-испанцу и его горячей крови – женщина проснулась в ней очень рано. И физически, и психологически. Одной из первых в классе, на зависть более высоким и крупным девчонкам, Малахова стала официально пропускать раз в месяц уроки физкультуры. Прижимаясь к нему, она чувствовала, как что-то сладко сжимается у нее внутри, где-то внизу живота. Мечты перед сном становились все более и более смелыми, сменялись такими же снами, а сны – снова мечтами… Сказки теперь были забыты, Долька зачитывалась совсем другой литературой, бульварными газетами и журналами в духе «СПИД-инфо». В тринадцать одноклассница дала ей почитать «Лолиту», и книга о девочке с таким же именем, как у нее, перевернула всю ее жизнь. С тех пор все расплывчатые грезы слились в одну сокровенную мечту – повторить путь набоковской героини. Не весь, конечно, только до того момента, как Лолита рассталась с отчимом. Уж Долька на ее месте никогда бы никуда не ушла от своего!

У нее было то же препятствие, что и у героев книги вначале. Почему-то в те годы она даже не сомневалась, что если бы Лана, как в романе, тоже попала под машину, Виталий бы стал жить с ней, Долькой, точно так же, как Гумберт с ее тезкой. И отношение девочки к матери резко переменилось. Если в детстве она с какой-то болезненностью мечтала о ее любви, а потом, с появлением Виталия, просто как-то забыла о ней, целиком и полностью занятая им, то теперь она испытывала к Лане жгучую неприязнь. С ее точки зрения, эта насквозь фальшивая женщина с платиновыми волосами занимала то место, которое должно было принадлежать ей, Дольке. Именно ее, Лану, а не Дольку он обнимал и целовал, говорил нежные слова, смотрел в глаза, с ней проводил ночи и ей дарил неведомое и пока не очень понятное, но, безусловно, потрясающее удовольствие, именуемое сексом. А Дольке оставалось только скрывать свои чувства и мечтать о том, что этой досадной помехи когда-нибудь не станет…

Неудивительно, что Лана скоро догадалась о том, что испытывает ее родная дочь. И если глубину Долькиных чувств к Виталию она, к счастью, себе не представляла, то в отношении собственной персоны ощутила все сполна. Видимо, между Ланой и возлюбленным произошел крупный разговор – во всяком случае, Вит вдруг как-то резко переменился к Дольке, перестал до нее даже дотрагиваться, а когда она спросила, в чем дело, забормотал что-то о новых, взрослых отношениях.

Она, Долька, уже тогда понимала, что к чему. И подобная перемена стала для нее страшным ударом. Больше всего на свете ей уже тогда хотелось, чтобы Лана умерла, но в то время мысль, что ее можно убить, еще не приходила ей в голову. Куда легче и заманчивее показалась идея убить себя – не на самом деле, конечно, а так, понарошку. Способ подсказала любимая песня группы «Крематорий»:

Маленькая девочка со взглядом волчицы,

Я тоже когда-то был самоубийцей,

Я тоже лежал в окровавленной ванной

И тоже вдыхал дым марихуаны…

Что такое марихуана, она тогда еще не знала, но то, что от небольшой раны поперек вен не умрешь, представляла себе очень хорошо. Ей даже понравилось это ощущение, особенно в первый момент, когда боли еще не было, а кровь от неглубокого пореза бритвой полилась сильной струей. Такой потрясающий допинг! Она точно рассчитала время, и все вышло именно так, как она задумала. Обидно только, что перед самым приходом Вита она все-таки потеряла сознание – не столько от потери крови, сколько от нервного перенапряжения. Обморок был очень некстати – ей так хотелось бы видеть его лицо, слышать голос, все чувствовать…

Потом была эта чертова больница, которая до сих пор снится ей в кошмарных снах. Вот уж где она узнала и про травку, и про более сильные наркотики, и про многое другое… В клинике было настолько ужасно, что Долька тогда разозлилась на весь мир. Даже на него она тогда была обижена за то, что он пошел у Ланы на поводу и позволил засунуть ее, Дольку, сюда, а уж саму Лану она и вовсе возненавидела лютой ненавистью… Каждый день, проведенный в этих стенах, был просто мучением. И Долька мечтала лишь об одном – как она вернется домой и уж тогда им покажет!

И показала. Эффект получился намного сильнее, чем она ожидала. Сначала она просто играла в плохую девочку, а потом сама не заметила, как увлеклась. За «дурной компанией» далеко было ходить не надо – ребята собирались прямо у них во дворе. Ее, симпатичную девчонку, у которой всегда водились деньги, приняли в тусовку с распростертыми объятиями. Именно в этой компании она физически стала женщиной – с Зубом, вожаком тусовки. А потом был другой парень, потом третий, четвертый… Она специально меняла партнеров, пила, курила травку – назло им. Ей казалось, что ей нравится такая жизнь, но и тогда она отдавала себе отчет, что делает это напоказ. Не так она была пьяна, какой представлялась, вваливаясь домой, не столько у нее было парней, сколько оберток от презервативов она разбрасывала по квартире… А уж колоться и глотать колеса она не стала принципиально. Губить свое здоровье не было никакого желания. Это можно было просто разыграть.