Нелегкая победа - [18]

Патриция с изумлением замечала, что Джон становится все больше похож на своего отца, Ричарда Стэплтона. У него появилась та же тяжелая походка, он стал так же держать чашку, так же входить в комнату, так же говорить. Патриция спрашивала себя, не страдает ли она галлюцинациями. Как мог милый юноша, ухаживавший за ней еще совсем недавно, превратиться в незнакомого мужчину, который вел себя так, как будто его кто-то оскорбил или обманул? Мало того, в своем дурном настроении Джон Стэплтон обвинял исключительно Патрицию. С его точки зрения, это она все делала не так, это она не способна была создать уютный семейный очаг. На все ее попытки восстановить мир и согласие муж отвечал капризными выходками.

Когда Патриции стала наконец надоедать неблагодарная роль няньки при этом великовозрастном ребенке и она начала отвечать ему колкостями, Джон вообще перестал сдерживаться. Теперь вся его язвительность была направлена против нее.

Некоторое время Патриция ничего не могла понять, но, в конце концов, правда открылась ей. Джон никогда не хотел быть независимым. Брак значил для него прямо противоположное — конец вольной жизни и возвращение в лоно семьи. В дальнейшем он собирался жить по законам своего отца и многих поколений предков. Именно поэтому он привез Патрицию в Бирмингем, где жили его родители, и устроился в один из офисов компании, принадлежавшей Стэплтону-старшему.

Итак, Джон выбрал жизнь по образу и подобию своего родителя и теперь обвинял Патрицию в том, что она ей не соответствует. И он всегда будет ее в этом обвинять, если только она не станет копией жены его отца.

Патриция присмотрелась повнимательнее к Лоре Стэплтон и поняла, что она — несчастная и беспомощная женщина, прожившая всю жизнь, бесцельно слоняясь по комнатам огромного дома, и уже неспособная ни на одну самостоятельную мысль или поступок.

Он хочет, чтобы я стала похожа на его мать? — спросила себя Патриция, глядя в зеркало. Она знала, что это так, и понимала, что жизнь по этим правилам, по правилам Ричарда Стэплтона и его многочисленных предков, неминуемо сделает ее такой. Впервые за время своего замужества Патриция очень серьезно задумалась.

Ей было о чем подумать, ведь недавно она узнала, что беременна. Это случилось три месяца назад, и теперь она должна была решать не только за себя. С одной стороны, ее еще не родившийся ребенок нуждался в надежности и безопасности. Но с другой стороны, жизнь в этом доме и в этой семье не могла быть для него безопасной. Мысль о матери и сестре впервые была заслонена мыслью о другом родном существе, имени и даже пола которого она еще не знала. Но теперь Патриция отдавала себе отчет, что материальное благополучие — это не главное. В конце концов, она с тяжелым сердцем решила, что не может позволить морально изуродовать своего ребенка так, как в свое время был изуродован его отец. После полугода супружеской жизни и будучи на пятом месяце беременности, Патриция подала на развод.

Она очень боялась, что муж будет против. Но Джон, убедившись, что упрямство и воля Патриции превосходят его собственные, сам понял, что все равно придется разводиться и искать себе другую партию. Он согласился без особых возражений.

Развод состоялся за месяц до того, как она окончила третий, предпоследний, курс в Университете, и за два месяца до рождения Дженнифер Лейн.

Патриция твердо решила не принимать от Стэплтонов никаких денег. Она не хотела, чтобы ее бывший муж имел хоть какие-то права на ребенка, отцом которого он стал почти случайно.

Патриция взяла ссуду в банке, заняла денег у Элизабет, и сняла квартиру в Колумбусе. Она решила, что до окончания университета будет подрабатывать машинисткой, печатая студентам курсовые и дипломы.

Как-то утром, в конце июня она отправилась в окружную больницу и благополучно родила ребенка. Ей показалось, что роды были быстрыми и легкими, хотя, по словам Элизабет, они продолжались девять часов.

Патриция не могла отвести глаз от младенца. Девочка не напоминала ни Джона, ни ее саму, ни кого-либо из Стэплтонов или Лейнов. Еще только родившись, Дженнифер сразу показалась Патриции самобытным и ни на кого не похожим созданием. А еще она была изумительно красива.

По возвращению в Колумбус Патриция узнала из газет, что Джон Стэплтон помолвлен с младшей дочерью партнера своего отца — теперь невеста была ему ровней.

Патриция была вне себя от радости и пустилась танцевать по комнате с Дженни на руках. Теперь она была совершенно свободна от брака, который грозил разрушить ее жизнь. Итак, будущее Джона было устроено, а Патриции достался от него самый драгоценный подарок, который он только мог ей сделать.

Их брак не продлился и года. Теперь он стал историей, и Патриция опять была один на один с миром, но сейчас она была этому только рада.

Целый год Патриция мужественно сражалась с квантовой механикой и ядерной физикой, с трудом выбирая время между стиркой, кормлением ребенка и перепечаткой чужих каракулей. Ей удалось получить диплом с отличием, но когда после выпуска она стала в поисках работы посещать собеседования, то выяснила, что никто не горит желанием ее нанимать.