Неизвестный Туполев - [59]
— Во! — Восторженно ответная, подняв большой палец правой руки. Так мы привыкли выражать свои положительные эмоции.
Андрей Николаевич не разделил этих эмоций. Он пристально и внимательно стал оглядывать зал от плинтуса до плафона.
— Принеси тряпку! Почему ты в ботинках? Видишь, мастера в носках!
Лицо его помрачнело и не предвещало ничего доброго. Пожилой паркетчик быстро поднес кусок мешковины. Короткий столярный фартук был вытерт до белизны. Подушечки наколенников были заштопаны.
— Положи в коридор.
Выйдя в коридор, он тщательно вытер ботинки. То же сделал и я. Рядом лежал видавший виды кусок мешковины. Я, сознавая всю бестактность своего жеста, готов был провалиться сквозь землю.
Если бы он гневался или ругался! Вспышка гнева — это уже разрядка. Я сумел испытать на себе эту характерную черту его сложного характера. Он был спокоен и молчал, но это спокойствие не отражает его внутреннего состояния. Может произойти непоправимое, и мне не придется даже извиняться.
Войдя в зал, он пересек его по торцевой части. Дошел до угла, присел на колено и достал из кармана бильярдный шар. Этот светло-серый шар, который он держал в правой руке, потряс меня до основания.
Прицелившись в диагональный противоположный угол, он резким движением кисти направил его туда. Большую часть пути шар катился быстро и ровно. У меня появилась надежда, что он благополучно достигнет противоположного угла, но… Шар, как будто наткнувшись на невидимую преграду, резко изменив направление и замедлив стремительный бег, лениво покатился без цели к стене.
— Дурак! — Туполев резко пересек зал и, уходя, выстрелил:
— Завтра в восемь!
Мы стояли расстроенные и растерянные.
— Ну, что? Может, догонишь? Попросишь с окончанием! — сказал старший.
— Нет, не догоню! Пока ботинки одену, он уже уйдет. Вот Василий Кузьмич, он в ботинках, ему сподручнее.
— Вот черт! Где же это я сплоховал? Сейчас узнаем. Шар-то он оставил.
Я снял ботинки. Еще раз послал шар из того же угла, и опять он, докатившись до этого места, изменил направление. Остаток дня мы не один десяток раз прокатывали шар в самых различных направлениях. В том месте, где шар менял направление, паркетчик делал почти неуловимое движение циклей, и все становилось на свое место. К концу дня мы добились того, что бильярдный шар безупречно прикатывался туда, куда его посылала рука.
Попрощавшись и закрыв дверь, я отправился в контору. Настроение было удрученное.
Утром, без десяти восемь, я был в зале. Заглянул Макаров Лука Захарович — старший из паркетчиков. Увидя, что шар ровно катится по паркету, сказал:
— Ни пуха, ни пера!
В восемь ровно, глухо покашливая, вошел Андрей Николаевич в своем обычном одеянии.
— Ну, как это у вас выражается хорошая работа?
— Извините, Андрей Николаевич.
— Забыл украинскую поговорку «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь!»?
— Поучительная поговорка. Запомню.
— Дай-ка шар!
Отойдя к окну, он оттуда послал шар в угол. Шар благополучно прибыл по адресу.
— Пошли его ко мне!
Исполнив его команду, я перешел в другой угол, зная, что туда будет направлен шар. К моему удивлению, Андрей Николаевич, положив шар в карман, подошел ко мне.
— Знаешь теперь, как настилается паркет?
— Теперь знаю.
— А я нет! Паркет не настилал! Какая разница между паркетом «на рейку», «на гребень», «ласточкин хвост»?
Я рассказал ему о конструкциях паркетных полов. Он, улыбнувшись, сказал:
— Ну, вот мы сравнялись. Я узнал все виды паркета, а ты познакомился с приемкой. Надеюсь, пригодится.
Пожав протянутую руку, я облегченно вздохнул. Тогда я не мог предположить, что этому залу не суждено принимать иностранных гостей, а через несколько лет здесь будут стоять кровати ближайших соратников Туполева, в том числе и его.
Среди пойманных НКВД «врагов народа» были и такие личности, к которым не благоволила и царская охранка. Так, например, Иван Михайлович Косткин участвовал в событиях 1905 года. Он занимался отливкой оболочек для бомб. После ареста и годового пребывания в Нижегородском остроге он эмигрировал во Францию. Там окончил высшее учебное заведение.
Истинным несчастьем для жандармерии были студенты, особенно из Петербурга и Москвы. Они всегда были чем-то недовольны и стремились организовать единый союз двух столиц. Для этого надо было в Петербурге и Москве найти благонадежных (с точки зрения полиции) студентов, которые согласились бы дать свои адреса для связи.
Одним из таких студентов в Императорском техническом училище стал Андрей Туполев. Может, он и не знал, чем это грозит. Власти не дремали.
Московское охранное отделение сообщало в марте 1911 года:
«Получив сведения, дающие основания подозревать Туполева в политической неблагонадежности, произвести обыск, задержать, независимо от результата обыска».
Сразу после первого обыска Туполев был арестован, но в этот же день освобожден.
Титульный лист дела № 889 отделения по охранению общественной безопасности и порядка в Москве при управлении Московского градоначальника о студенте Андрее Николаевиче Туполеве. 1911 г.
При повторном обыске 13 марта Туполева дома не оказалось, но, как сказано в протоколе обыска,
