Неизвестный М.Е. Салтыков (Н. Щедрин). Воспоминания, письма, стихи - [86]
Наше время, когда сатирик бичевал пенкоснимателей, помпадуров и целую компанию хищной, алчной и лживой тли, когда писатель-гражданин бросал обществу в лицо упрек в отсутствии совести, не время для беспристрастной оценки того, кого мы потеряли. Свежо одно впечатление утраты, но мы еще не испытали, что значит жить в пору, когда надо напоминать обществу о пропавшей совести[530], – и смолк голос, напоминавший о ней. Написанное Щедриным живо и будет жить наравне с комедией Грибоедова, со смехом сквозь незримые слезы Гоголя[531]. Но нового слова Щедрина мы не услышим, не будем более при каждом общественном явлении спрашивать: что скажет Щедрин? Ушла крупная сила из тех, которые считаются единицами и на целый век, и, уходя, завещала нам помнить о совести.
«Недремлющее око»
O. A. Шапир[532]
На горе нам урочный час пробил для благословенного поколения, подарившего своей родине целую блестящую плеяду истинных светочей мысли и крупных общественных деятелей. Едва ли когда-нибудь еще вымирающее поколение уносило за собою так много выдающихся сил, отрывалось с такой жгучей болью от живого организма страны… Мы всё только хороним да хороним! Перед целым рядом великих всероссийских могил чувствуешь себя наконец безжалостно ограбленным. Смолк навеки еще один голос, власть имеющий… Закрылось поистине «недремлющее око»[533], с лишком тридцать лет бодрствовавшее на страже нашего общественного сознания. Общественное сознание! Не то ли это, что всего драгоценнее, всего настоятельнее и всего важнее в наши трудные дни? Оно-то горело таким ярким светом в могучем гении великого сатирика, его мы лишились, и вот почему эта потеря важнее и невознаградимее многих других. Не будем утешать себя напрасными надеждами: гении родятся веками, а гений сатиры – самый редкий из всех. Не потому ли, что это тот род творчества, который должен ложиться всего тягостнее, всего мучительнее на душу своих жрецов? Один и тот же труд приносит далеко не равные ощущения и истощает слишком различно тот запас духовной силы, без которого призвание художника не есть нравственное служение человечеству, а лишь праздная игра словом. Избирая путь моралиста, вооружаясь тяжелым бичом сатиры, он вызывает на бой один всю совокупность зла, все, что таится в известной эпохе темного, преступного, низкого и безумного. Он обречен до конца дышать удушливой атмосферой мрака, непрестанно и без всякого отдыха терзать собственную душу. Нелегок этот путь, коли на нем в истории всего человечества наперечет лишь немногие отдельные имена. Мы не знаем в этом направлении ни школ, ни различных учений, сменяющихся во всех других видах искусства: здесь высятся только отдельные колоссальные фигуры, неизменно стоящие в одиночку, без сонма последователей, учеников и подражателей, которые сопутствуют каждой крупной литературной силе. Нам кажется, что объяснить это можно только одним: это та поистине тяжкая ноша, которую поднимет лишь могучая самобытная сила. Тут невозможны заимствования и потому неприложима никакая средняя величина. Это тот передовой пост, который в силу вещей чаще всего остается вакантным. Мы лишились такой первостепенной могучей силы. Поклоняясь праху великого борца, не лишнее напомнить себе, что длинный путь, пройденный им с таким блеском, есть в то же время самый тяжкий и самый безотрадный из всех.
Стихотворные некрологи
На смерть М. Е. Салтыкова-Н. Щедрина[534]
Л. Я. А-в
