Неизвестный М.Е. Салтыков (Н. Щедрин). Воспоминания, письма, стихи - [100]

.

В августе 1917 г. Елизавета Михайловна с мужем и сыном от второго брака Андреем уехала из России. Эжен да Пассано получил назначение в Париж, где они жили в квартире на ул. де ля Бурдонне (av. de la Bourdonnais), 92. Здесь она и закончила свои дни; ее прах погребен в колумбарии кладбища Пер-Лашез[622].

Дочь не оставила воспоминаний о Салтыкове, но в 25-ю годовщину смерти писателя в ряде газет появились публикации беседы с ней об отце: был строг, но любил детей, помогал дочери писать сочинения, внешне суров, но добр к людям, близких друзей не имел. Всё это трафаретные газетные тексты, в которых не слышно голоса самой Елизаветы Михайловны. Везде повторяется информация о том, что в квартире дочери кабинет Салтыкова сохраняется «в полной неприкосновенности». Современники неоднократно отмечали скромность кабинета Салтыкова, вид которого «отличался уж прямо спартанскою простотою»: «Кабинет ‹…› в два окна; он очень прост; оклеен лиловатыми обоями, и стены его украшены тремя большими, карандашом исполненными портретами: его жена ‹…›, сын и дочь. Тут же, в кабинете, два бюста Салтыкова, исполненные Забелло и кем-то другим»[623]. Сравнение рисунка того кабинета, в котором работал писатель в квартире на Литейном проспекте[624], с фотографией кабинета в квартире его дочери на Миллионной улице[625], а также публикация беседы с ее мужем[626] убеждают, что в газетах речь идет о кабинете Э. да Пассано, где находились вещи, прежде принадлежавшие Салтыкову. Среди прочих – письменный стол, который ранее его вдова держала в комнате жильца[627]. В кабинете хранились также книги и бумаги Салтыкова. После отъезда хозяев, рассчитывавших вернуться в Россию, все вещи остались в квартире. Елизавета Михайловна взяла с собой лишь несколько дорогих для нее предметов, в том числе фотографию отца с адресованной ей дарственной надписью[628].

K. M. Салтыков И его воспоминания об отце М. В. Строганов

Книга Константина Михайловича Салтыкова «Интимный Щедрин» – его воспоминания об отце, изданные в 1923 году, на долгие годы была предана забвению. Однако эти воспоминания, написанные без какого-либо идеологического задания, чрезвычайно ценны и интересны, потому что представляют портрет Салтыкова таким, каким видел и понимал его один из самых близких людей.

М. Е. Салтыков женился в 1856 г., но у него и его жены Елизаветы Аполлоновны очень долго не было детей. И когда 1 февраля 1872 г. у них родился мальчик-первенец, радость отца не знала предела. Салтыков видел в нем не просто наследника своего имени, но и наследника своего дела и таким образом в тот же день сообщил об этом H. A. Некрасову: «Родился сын Константин, который, очевидно, будет публицистом, ибо ревет самым наглым образом» (18–2, с. 98). А через две недели, 15 апреля, он писал А. Н. Островскому: «Сын мой свидетельствует Вам свое почтение. В Петербурге распространился слух, что он пишет в „Петерб‹ургских› ведом‹остях›“ передовые статьи, но так как ему будет скоро только 3 м‹есяца›, то я не слишком огорчаюсь этим. Пущай привыкает» (18–2, с. 105).

Но радость, которую принесли дети в дом (через одиннадцать месяцев родилась еще дочь Лиза), с годами меркла. Салтыков очень любил детей, но жена отодвинула его от их воспитания и формировала детей согласно своим вкусам и понятиям. С. А. Унковская писала: «Дети были очень избалованы. ‹…› Жена Салтыкова ‹…› детей сильно баловала, и когда заметила, что это баловство, кроме вреда, ничего не принесло, то говорила: „Ну, что же делать? Ведь у меня только пара – сын и дочь; если бы была вторая пара, то я их воспитывала бы по-другому: я кричала бы на них с утра до вечера“».

С 1883 г. Константин обучался в 6-й Санкт-Петербургской гимназии, 27 октября того же года родители перевели его в частную гимназию Я. Г. Гуревича. Мальчик часто болел, и Салтыков писал H. A. Белоголовому 28 октября 1883 г.: «…с Костей дело плохо идет. Мальчик слабый, развинченный, учится плохо. Набалован до крайности. Я уже взял его из 6-ой гимназии и поместил в гимназию Гуревича (бывшая Бычкова) полупансионером. Там он и обедает, и уроки приготовляет, а домой возвращается только вечером. Многие медики видели его (а в том числе Боткин) и все говорят: надо этим мальчиком заняться. Руссов велел его вином по утрам натирать, но выполнить это довольно трудно, потому что в 9 часов надо быть уже в гимназии. Вообще, он какой-то измученный» (19–2, с. 242).

Константин Салтыков

Тот факт, что родители невольно баловали своих поздних детей, совершенно не удивителен. Поэтому трудно решить, почему Константин учился плохо: то ли по неспособности, то ли по лени, которую на свой манер поощряла мать. Как вспоминала потом вдова Константина Салтыкова Лариса Николаевна (урожд. Вандышева), «Константин Михайлович с сожалением вспоминал о том, что он не особенно хорошо учился, не лучше своего одноклассника ‹Федора›, сына ‹Ф. М.› Достоевского. Константин Михайлович припоминал, как его отец помогал ему, когда он учился в гимназии.

Константин Михайлович приводил слова отца своим друзьям и, в частности, Н. К. Михайловскому: „Я сегодня до трех часов ночи над этими проклятыми задачами сидел, каково же мальцу с ними возиться“»