Неизвестный Линкольн - [43]

К полуночи разбитая армия в хаотичном беспорядке перешла длинный мост и через Потомак вошла в Вашингтон. На тротуарах тут же накрыли столы, откуда-то появились тележки, полные хлеба, а светские дамы, стоя у кипящих котлов с супом и кофе, раздавали еду. Макдауэлл, полностью обессилевший, заснул под деревом, пытаясь сделать кое-какие записи: ручка все еще была у него в руках, а предложение осталось незаконченным. Его солдаты тоже были слишком уставшими, и их уже ничего не заботило. Многие просто улеглись на тротуарах и заснули, словно мертвые. Даже под начавшимся дождем солдаты спали, держа в руках свои винтовки.

В тот день Линкольн сидел допоздна, слушая рассказы газетных корреспондентов и очевидцев, наблюдавших за битвой. Многие публичные фигуры были в панике: Хорас Грили призывал любой ценой закончить войну раз и навсегда, поскольку был убежден в непобедимости южан. Лондонские банкиры были настолько уверены в распаде Союза, что их представитель в Вашингтоне воскресным вечером появился в казначействе с требованиями, чтобы правительство Соединенных Штатов предоставило облигации на сорок тысяч долларов, которые они задолжали. Но ему посоветовали прийти в понедельник, сказав: «Вероятно, что тогда правительство Соединенных Штатов все еще будет работать как раньше».

Разочарование и поражение для Линкольна не были новым, они сопровождали его всю жизнь, но все же не смогли сломать. Его вера в свою окончательную победу всегда оставалась крепкой, а убеждения — стойкими. Он расхаживал среди отчаявшихся солдат, пожимал им руки, снова и снова повторяя: «Да благословит вас Господь! Да благословит вас Господь!» Поприветствовав их, Линкольн уселся рядом и поел с ними, после чего поднял их упадший дух разговорами о прекрасном завтрашнем дне.

После Булл-Ран президенту было понятно, что это будет длинная война, так что он попросил Конгресс разрешить призыв четырехсот тысяч новых солдат: Конгресс дал согласие на сто и разрешил призвать еще полмиллиона в течение трех лет. Но кто мог ими командовать? Старый Скотт, будучи не в состоянии ходить или вставать с постели без помощи ремня, который храпел весь день битвы? Конечно нет! Он был уже намечен для отставки. Среди всех высокопоставленных офицеров ярко выделялся один из самых величественных, но в то же время разочаровывающих генералов, когда-либо оказавшихся в седле… его назначением проблемы Линкольна вовсе не закончились, а только-только начинались.

19

В первые недели войны видный молодой генерал по имени Макклеллан с двадцатью пушками и переносной типографией ворвался в Вирджинию и убил пару конфедератов. Его битвы были не больше чем стычками, которыми все и закончилось, но поскольку это был первый успех Севера, то, соответственно, он казался чрезмерно важным. Осознав это, Макклеллан быстренько напечатал в своей типографии несколько драматичных и захватывающих историй, рассказывая нации о своих подвигах и завоеваниях. Пару лет спустя его нелепые действия были высмеяны, но тогда война еще только начиналась, люди были в растерянности и жаждали появления сильного лидера. Впоследствии молодого хвастливого офицера оценили по его же меркам. Конгресс послал ему резолюцию благодарности, народ стал называть «Молодым Наполеоном», и после поражения у Булл-Ран Линкольн вызвал его в Вашингтон и назначил командующим Потомакской армией (армия Севера на восточном фронте).

Макклеллан был прирожденным лидером: его отряды взрывались аплодисментами каждый раз, когда он появлялся перед ними на своем белом жеребце. Кроме того, он был трудолюбивым и целеустремленным: взявшись за войска, разгромленные у Булл-Ран, он натренировал их, внушил самоуверенность и восстановил упавший бойцовский дух — в этом его никто не мог превзойти. К октябрю он уже командовал одной из самых больших и боеспособных армий, которые когда-либо видел западный мир. Его войска были не только отлично подготовлены к военным действиям, но еще и жаждали битв. Каждый из них хотел действовать, каждый — кроме самого Макклеллана. Линкольн постоянно требовал от него нанести решающий удар, но Макклеллан попросту игнорировал президента. Вместо этого он устраивал парады и говорил длинные речи о своих дальнейших действиях, но после слов действий так и не следовало. Генерал постоянно медлил, откладывал, всячески извинялся, но никак не хотел двигаться вперед. Как-то он заявил, что не может достичь успеха, поскольку армия находится в расслабленном состоянии. В ответ Линкольн спросил: «Что же нужно сделать, чтобы она стала уставшей?» После битвы при Энтитеме действия Макклеллана были и вовсе безрассудными: у Севера было намного больше людей, чем у Ли, и Юг был разгромлен. Макклеллан преследовал его и имел отличную возможность полностью уничтожить остатки вражеской армии и тем самым закончить войну. Несколько недель Линкольн письмами, телеграммами и специальными посланиями требовал от него не останавливаясь следовать за Ли. Но после долгих колебаний Макклеллан ответил, что не может продолжать преследование, поскольку его лошади переутомлены и у них раздражены языки.