Неизвестный Линкольн - [41]

Еще не прошли и сутки после прибытия в Белый дом, когда Линкольн оказался лицом к лицу с серьезной и опасной угрозой: гарнизон в Форт-Самтере, в гавани Чарльстона, южная Каролина, осталась без каких-либо запасов еды. Президент должен был решать: либо снабдить порт необходимой провизией, либо сдать его Конфедерации. Его военно-морские советники говорили: «Не пытайтесь послать туда продукты, если вы попытаетесь, то это будет означать войну». Шесть из семи членов его кабинета были с этим полностью согласны. Но президент знал, что эвакуация гарнизона будет негласным признанием разделения и мотивом для разрушения Союза.

В своей инаугурационной речи он объявил, что торжественно клянется перед небесами хранить, беречь и защищать Союз. И он был намерен сдержать свою клятву. Так что по его приказу судно «Ю. С. С. Поухатан», наполненный копченой свининой, фасолью и хлебом, отплыл в Форт-Самтер, но без оружия, боеприпасов и людей. Узнав об этом, Джефферсон Дэвис дал распоряжение генералу Бьюргарду при необходимости атаковать Форт-Самтер. Майор Андерсен же, командующий Форт-Самтера, оповестил Бьюргарда, что если он подождет всего четыре дня, то гарнизон сам будет вынужден эвакуироваться из-за голода, поскольку они уже живут на одном копченом мясе.

И почему же Бьюргард не стал ждать? Возможно, потому, что несколько его советников считали, что, пока на лица людей не брызнет кровь, есть вероятность перехода некоторых штатов из Конфедерации к Союзу. Убийство пары янки разбудит энтузиазм и сплотит Конфедерацию. И вот Бьюргард издал свой роковой приказ: в четыре тридцать утра, 12-го апреля артиллерийский залп разорвал воздух, и снаряд со свистом упал в море у стен крепости. Обстрел продолжался тридцать четыре часа. Конфедераты превратили случившееся в социально значимое событие: бравые молодые люди, одетые в новые униформы, стреляли из своих пушек под аплодисменты дам из светского общества, разгуливающих по причалу среди солдат. В воскресенье утром союзный гарнизон сдал Форт-Самтер и четыре барреля свинины. Размахивая звездно-полосатым флагом, они уплыли в Нью-Йорк под звуки марша «Янки Дудл».

Чарльстон был погружен в празднества целую неделю: в Кафедральном соборе с большой помпезностью была произнесена благодарственная молитва, толпы людей пели и веселились прямо на улицах, в барах и тавернах устраивались пиршества.

Если судить по человеческим потерям, то обстрел Самтера никакого значения не имел, поскольку ни у одной из сторон не было жертв, а если судить по дальнейшим событиям, причиной которых он стал, то наверняка можно утверждать, что лишь немногие битвы в истории имели такую важность. Это было началом самой кровавой войны, которую до тех пор видел мир.

Часть третья

18

После инцидента с Форт-Самтером Линкольн издал указ о призыве семидесяти пяти тысяч новых военнослужащих, пробудив по всей стране безумное патриотическое движение. Тысячи массовых собраний проводились в залах и общественных площадях, где гордо развевались флаги, играли оркестры, выступали ораторы и даже устраивались фейерверки. Люди бросали перо и лопату и стекались под военным флагом. Через десять недель армия из ста девяноста тысяч призывников маршировала, распевая:

«Тело Джона Брауна разлагается под землей,

Но его душа продолжает маршировать!»

Но кто же должен был вести к победе этих солдат? В то время в армии был только один известный военный гений. Его звали Роберт Е. Ли, и он был южанином. Но, несмотря на это, Линкольн предложил ему командование союзной армией, и если бы Ли согласился, то история этой войны была бы совершенно другой. В какой-то момент он даже серьезно задумывался о принятии такого решения: долго думал, прочел Библию, затем стал молиться на коленях и всю ночь расхаживал в своей спальне, пытаясь прийти к правильному решению. Во многом он был согласен с Линкольном. Как и Линкольн, он ненавидел рабство и задолго до этого освободил своих негров, как и Линкольн, любил Союз и верил, что он вечен, что разделение — это революция и что большего бедствия для народа быть не может. Но, к сожалению, он был из Вирджинии и гордился этим, ставя интересы штата выше государственных. В течение двухсот лет предки Ли играли огромную роль, сначала для колонии, а затем и для штата: его отец, знаменитый Жеребенок Гарри, помог Вашингтону одолеть краснорубашечников короля Георга, после чего стал губернатором Вирджинии и в течение всей жизни, учил своего сына Роберта любить штат больше Союза. Так что, когда Вирджиния примкнула к Югу, Ли с грустью сказал: «Я не могу вести вражескую армию против моих детей и моей семьи и буду разделять страдания моего народа». Наверняка это решение продлило гражданскую войну на два — три года.

И к кому же теперь мог обратиться Линкольн за помощью и поддержкой? Генерал Уинфильд Скотт, возглавлявший армию, был уже стар. Он одержал знаменитую победу при Ландис-Лейн еще в войне 1812-го года, а сейчас был 1861-й, прошло сорок девять лет. Генерал был слаб и физически, и умственно. Его юношеская энергия и бодрость давным-давно иссякли. Кроме того, у него была болезнь спины, о которой он сам написал: «Уже больше трех лет я не в состоянии сесть на лошадь или хотя бы пройти пару шагов за один раз, да и то с огромной болью». Со временем у него появились еще и «новые недостатки» — водянка и головокружение. Вот таким был человек, которого Линкольн рассматривал на роль военачальника, ведущего народ к победе: дряхлый старый солдат, который должен был лежать на водяном матрасе в госпитале под присмотром медсестер.