Неизвестный Линкольн - [45]

Но, как всегда, несостоявшийся военачальник обвинил во всем «предателей из Вашингтона». История была не нова: они не послали ему достаточно людей, и их «трусость и идиотизм» заставляют его «кровь кипеть». Теперь он ненавидел Линкольна и его кабинет больше, чем конфедератов, и объявил их действия «самыми непопулярными в истории». Хотя на самом деле у Макклеллана всегда было больше солдат, чем у его врагов, и, как правило, значительно больше. Он просто никогда не был в состоянии использовать все имеющееся войско сразу, но продолжал требовать все новых и новых пополнений: сначала он просил дополнительные десять тысяч, затем — сорок и наконец — сто. Но их попросту не было, и он отлично понимал это, а президент, в свою очередь, знал, что ему об этом известно, и каждый раз называл такие требования «обычным абсурдом».

Телеграммы Макклеллана к Стэнтону и Линкольну были жесткими и оскорбительными: они звучали как бред душевнобольного. Он обвинял их в попытках разрушить его армию. Иногда послания были настолько непристойными, что телеграфный оператор отказывался их передавать.

Люди были напуганы: Уолл-стрит охватила паника, страна погрузилась во мрак. Линкольн сильно похудел и был измучен. «Я безутешен настолько, насколько может быть таковым живой человек», — говорил он.

Как-то раз тесть Макклеллана и одновременно глава его администрации П. Б. Марси во всеуслышание объявил, что теперь уже нельзя делать ничего, кроме как капитулировать. Узнав об этом, Линкольн пришел в ярость, вызвал к себе Марси и сказал: «Генерал, как я понимаю, Вы произнесли слово „капитуляция“, так вот, это слово неприемлемо к нашей армии!»

20

Еще в Нью-Сейлеме Линкольн понял, что арендовать помещение и соорудить там магазин достаточно легко, а вот чтобы сделать его прибыльным, нужны определенные качества, которыми не владел ни он, ни его пьяный партнер. Сквозь годы страданий и кровопролития ему также было суждено понять, что с легкостью можно найти полмиллиона солдат, готовых умереть, и потратить сотни миллионов долларов, чтобы обеспечить их штыками, винтовками и пулями, но для побед нужен лидер, найти которого было почти что невозможно. «Как много в военном деле зависит от мыслей одного руководителя», — удивлялся он. Раз за разом опускаясь на колени, президент умолял Всевышнего послать ему кого-то вроде Роберта Ли, Джозефа Джонсона или Стонуелла Джексона: «Джексон — храбрый, честный, пресвитерианский солдат, — говорил Линкольн, — если бы только у армии Севера был такой лидер, то страна не была бы устрашена столькими катастрофами».

Но как во всей союзной армии можно было найти еще одного Стонуелла Джексона? Никто не знал. Эдмунд Кларенс Стедман опубликовал знаменитую поэму, каждый стих которого заканчивался просьбой: «Авраам Линкольн, найди нам лидера!» И это было больше чем рифма поэмы: это были слезы истекающего кровью и отчаявшегося народа. Прочитав поэму, президент заплакал.

Два года он пытался найти того самого лидера, о котором умолял народ. Он доверял армию одному генералу, который приводил ее к кровавым поражениям, оставляя тридцать — сорок тысяч горевавших вдов и сирот по всей стране. Потом этот опозоренный командир отстранялся, и другой, настолько же глупый, испытывая свою судьбу, оставлял еще тысячи зарезанных, и Линкольн, одетый в халат и тапки, расхаживал по комнате всю ночь, снова и снова получая горестные доклады: «Господи, что же скажет страна! Господи, что же скажет страна!» Затем руководство армией брал на себя третий генерал, и кровавая резня продолжалась в том же духе.

Некоторые военные критики стали говорить, что Макклеллан со всеми своими поразительными ошибками и огромной немощностью был, наверное, лучшим из всех командиров Потомакской армии. Так что можете представить, какими были остальные.

После провала Макклеллана Линкольн попробовал Джона Поупа, который провел отличную работу в Миссури, захватив остров на Миссисипи с несколькими тысячами солдат. С Макклелланом у него было два сходства: он был таким же видным и таким же хвастливым. Он объявил, что его штаб находится «в седле», и издавал столько напыщенных указов, что вскоре его стали называть «Декларацией Поуп».

«Я пришел к вам с Запада, где мы всегда видели спины своих врагов». С этой грубой и бестактной фразой он и начал свое первое обращение к армии. После он стал упрекать войска в бездействии на Востоке и пришел к выводу, что все они проклятые трусы. В конце же Поуп хвастался теми военными мечтами, которые собирался воплотить в жизнь.

Эта речь сделала нового командира таким же популярным, какой была бы гремучая змея с бриллиантами на спине в жаркий летний день: примерно настолько офицеры и солдаты возненавидели его.

А ненависть Макклеллана была и вовсе за гранью разумного: ведь Поуп пришел отобрать его место. Никто не осознавал это лучше Макклеллана. Он уже писал прошение о новой должности в Нью-Йорке и был наполнен ревностью. Зависть и возмущение не давали ему покоя.

Вскоре Поуп направил войска в Вирджинию: великое сражение было близко. Ему нужен был каждый солдат, и Линкольн забросал Макклеллана телеграммами, приказывая как можно быстрее послать все свои войска на помощь Поупу. Но подчинялся ли Макклеллан? Конечно же нет: он объяснялся, откладывал, возражал, посылал телеграммы с извинениями и даже отозвал части, посланные заранее, в общем, «пользовался всеми дьявольскими хитростями, чтобы не дать Поупу получить пополнения». «Дайте мистеру Поупу самому выкарабкаться из этой ситуации», — презрительно говорил он. Даже услышав артиллерийский залп конфедератов, он все же оставил у себя тридцать тысяч солдат, не отпустив их на помощь к своему непримиримому сопернику. В итоге Ли разгромил Поупа на старом поле битвы у Булл-Ран. Резня была ужасной, и союзные войска опять были охвачены паникой. Была та же история, что и во время первой битвы, и снова окровавленная и разбитая толпа хлынула в Вашингтон. Ли со своими победоносными войсками стал преследовать их, и даже Линкольн поверил, что столица потеряна. Военные корабли были построены по течению реки, и все служащие Вашингтона — и частные и правительственные — вооружились для защиты города. Стэнтон — секретарь по военным делам — в безумной панике разослал телеграммы губернаторам дюжины штатов, умоляя их послать все войска и добровольческие силы на специальных поездах. Таверны были закрыты, а колокола церквей постоянно звонили. Люди на коленях просили Господа спасти город. Старики, женщины и дети были в ужасе. Улицы были наполнены лошадьми и каретами, отправляющимися подальше в Мэриленд.