Неизвестный Линкольн - [10]

В селе орудовала жестокая и драчливая банда головорезов, словно восставшая из ада. Их называли «Парнями из шалфейной рощи». Шайка постоянно хвасталась, что они могут выпить больше всех виски, хлеще всех ругаться, лучше всех драться и побить любого во всем Иллинойсе. Хотя в глубине души они не были такими уж злыми: честные, искренние и великодушные парни, которые просто очень любили выпендриваться. Так что они были весьма огорчены, когда хвастливый Дентон Оффут, приехав в Нью-Сейлем, громогласно объявил о физической непобедимости своего продавца. Банда решила преподать выскочке пару уроков. Но в реальности уроки оказались абсолютно противоположного содержания: молодой гигант победил в соревнованиях по бегу и прыжкам, а своими экстраординарными длинными руками мог бросить кувалду или толкнуть пушечное ядро дальше их всех. Кроме того, он рассказывал смешные истории и своими повестями из глухих лесов, заставлял их хохотать часами.

В Нью-Сейлеме венцом карьеры Линкольна был день, когда он поборолся силами с лидером «Парней из шалфейной рощи», Джеком Армстронгом: пока парни готовились, все поселение собралось под белыми дубами, чтобы посмотреть на это зрелище. И победа над Армстронгом стала триумфом Эйба. С той поры «Парни из Шалфейной рощи» стали его друзьями и вскоре доказали свою верность: они назначили Линкольна судьей на проводимых ими лошадиных бегах и петушиных боях. А позднее, когда Линкольн остался без работы и кровли над головой, они приютили и накормили его.

Здесь же, в Нью-Сейлеме, у Линкольна появилась возможность побороть свои страхи и выступить перед толпой: возможность, которую он искал долгие годы. В Индиане у него была лишь незначительная аудитория — небольшая группа полевых рабочих. А в Нью-Сейлеме было самое настоящее образованное общество, которое собиралось каждый воскресный вечер в столовой таверны Рутледжей. Линкольн присоединился к ним с большим энтузиазмом и сразу же стал гвоздем программы: рассказывал истории, читал свои собственные стати, начинал эмоциональные дискуссии по самым разным темам, вплоть до смены течения реки Сангамон. Это был бесценный опыт, который расширил горизонт его мышления и пробудил первые большие амбиции. И вскоре Линкольн понял, что у него есть необычная способность повлиять на людей с помощью слов и что знания повышают его самоуверенность и бодрость духа, как ничто другое.

Через несколько месяцев магазин Оффута закрылся, и Линкольн остался без работы. Приближались выборы, и штат был погружен в политику, так что он решил подзаработать с помощью своего красноречия. Под настоятельством Ментора Грэхема, учителя местной школы, он четыре недели поработал над своим первым публичным посланием, в котором объявлял о своей кандидатуре на выборах в законодательное собрание штата. В качестве приоритетных задач были отмечены внутренние реформы, смена течения реки Сангамон, реформы в сфере образования, юстиции и так далее.

В конце этой речи говорилось:

«С рождения я оказался на самом низу общества. У меня не было ни богатства, ни влиятельных родных или друзей, которые заступились бы за меня. И если добрые люди при всей своей мудрости посчитают нужным оставить меня на дне, то все равно я не буду слишком огорчен, поскольку разочарования для меня стали обыденным».

Спустя несколько дней в Нью-Сейлем прискакал всадник с ужасающими новостями: вождь индейцев сауки, Черный Ястреб, встал на тропу войны со всеми своими соплеменниками. Они терроризировали прибрежные районы реки Рок, поджигая хижины, похищая женщин и убивая крестьян. В панике губернатор Рейнолдс объявил сбор добровольцев. Безработный кандидат без гроша в кармане тоже примкнул к добровольцам на тридцать дней. Линкольн даже был избран командиром и попробовал отдавать приказы «Парням из шалфейной рощи», которые в ответ просто послали его к черту.

Согласно Херндону, Линкольн всегда описывал свое участие в войне Черного Ястреба, как «нечто вроде выходной прогулки и разворовывания куриц». Позднее, выступая в Конгрессе, он объявил, что не атаковал ни одного краснокожего и даже не видел индейцев, но частенько делал нападки на дикую луковицу, и было множество кровавых встреч с москитами.

Вернувшись с войны, капитан Линкольн заново погрузился в свою политическую компанию: с рукопожатиями ходил от хижины к хижине, рассказывал истории, великодушно соглашался со всеми и во всем и выступал повсюду, где только находил подходящую толпу. Но на выборах Эйб потерпел поражение, получив не больше трех голосов из двухсот восьми бюллетеней Нью-Сейлема. Но спустя два года он опять выдвинулся и на этот раз одержал победу, после чего был вынужден занять деньги, чтобы купить подходящую для законодательного собрания одежду. В 1836, 1838 и 1840 годах Линкольн также был переизбран.

В те времена в Нью-Сейлеме жил один бездельник, по имени Джек Келсо, жена которого была вынуждена приютить жильцов в своем доме, пока муж рыбачил, играл на скрипке и читал поэзию. Большинство жителей городка смотрели на него свысока, считая его неудачником. Но Линкольн был глубоко впечатлен Келсо и был с ним в дружеских отношениях. До встречи с ним Бернс или Шекспир не имели для Линкольна особого значения: они были всего лишь именами, и, скорее всего, неопределенными и туманными. Но, услышав «Гамлета» и «Макбета» в исполнении Келсо, он впервые в жизни осознал, какую симфонию может создать английский язык: бесконечная красота и буря эмоций. Шекспир, конечно, запал в душу Линкольну, но его настоящую любовь завоевал Бобби Бернс. У него даже было некое чувство родства с Бернсом. Тот, как и Линкольн, был нищим и родился в хижине ничуть не лучше хижины Линкольнов и тоже был деревенским парнишкой, парнишкой, для которого разрушение гнезда полевой мышки было большой трагедией и настолько значимой, что это событие можно было взять и увековечить в поэме. Поэзия Шекспира и Бернса открыли Линкольну совершенно новый мир мышления, чувств и красоты. Но самым удивительным для него было следующее: ни Шекспир и ни Бернс не имели университетского образования, да и в школе учились не больше его самого. Иногда Линкольн смел думать, что, может быть, и он, необразованный сын безграмотного Тома Линкольна, создан для прекрасных творений, и роль продавца в магазине или рабочего кузнечной лишь временное занятие. С тех пор Шекспир и Бернс стали его любимыми авторами. Шекспира он читал больше, чем всех остальных авторов вместе взятых, и это оставило значительный след в его манере речи. Даже в Белом доме, когда бремя гражданской войны чертила на его лице глубокие морщины, Линкольн продолжал уделять Шекспиру значительную часть своего времени. Будучи всегда занятым, он успевал обсуждать поэмы со знатоками Шекспира и всюду брал с собой записки с понравившимися отрывками. А за несколько дней до убийства два часа читал вслух «Макбета» в узком кругу друзей. Так что влияние безнадежного ньюсейлемского рыбака Джека Келсо чувствовалось и в Белом доме…