Неизвестный Андропов - [64]
Принцип нерушимости границ — это, конечно, хорошо, очень хорошо, — продолжал Андропов. — Но меня беспокоит другое: границы будут нерушимыми в военном отношении, а во всех других отношениях в результате расширения контактов, потока информации они станут прозрачными… Но я думаю, что наше общество созреет до этого, как я уже говорил, лет через пятнадцать — двадцать, когда улучшатся условия существования людей. Пока что игра идет в одни ворога: МИД набирает очки, а КГБ теряет их»[126].
Через 15 лет на дворе у нас был, как известно, 1985 год, а через 20 — 1990 год. Общество не смогло к этим годам «созреть» для демократии, так как об этом в 70-е годы никто не заботился.
В феврале или в марте 1970 года академик Ю. Харитон передал Сахарову просьбу Андропова срочно позвонить ему. «А почему, в таком случае, он сам ко мне не позвонит?» — спросил Сахаров. «Ну, у этих людей свои представления об авторитете и церемониалах[127]». Харитон передал Сахарову городской служебный, а не прямой личный или правительственный номер телефона Председателя КГБ. Сахаров звонил несколько раз, и каждый раз секретари из канцелярии КГБ говорили, что Андропова нет на месте.
Сахаров возобновил знакомство с Солженицыным, но никакой совместной деятельности у них не получилось, это были слишком разные люди с очень разными взглядами, в том числе и на задачи диссидентского движения. Солженицын, в частности, решительно отказался участвовать в разного рода кампаниях по защите людей, подвергшихся политическим репрессиям. «Я спросил его, — свидетельствует Сахаров, — можно ли что-либо сделать, чтобы помочь Григоренко и Марченко. Солженицын отрезал: «Нет! Эти люди пошли на таран, они избрали свою судьбу сами, спасти их невозможно. Любая попытка может только принести вред им и другим». Меня охватило холодом от этой позиции, так противоречащей непосредственному чувству»[128].
КГБ внимательно наблюдал за деятельностью Сахарова, но, как я уже писал выше, 505 томов оперативных документов по «делу Сахарова» были уничтожены в 1989–1990 годах. Сохранились, однако, десятки докладных и информационных записок КГБ в ЦК КПСС. Часть из них имеется в документах Конституционного Суда, многие такие записки хранятся в созданном в 1991 году Архиве А. Д. Сахарова. Приведу здесь лишь одну из типичных записок подобного рода:
«В Секретариат ЦК КПСС. Совершенно секретно. 26 июня 1972 года.
…В последнее время западная пропаганда все шире использует в антисоветских целях всякого рода письма и «трактаты» академика Сахарова. А. Д. Сахаров стал известен на Западе после появления его идеологически вредного трактата «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Подрывные идеологические центры противника активно взяли на вооружение имя Сахарова, выдавая его за наиболее крупного представителя якобы имеющегося в СССР «оппозиционного движения». Сахарову явно импонирует такое представление буржуазной пропагандой его личности, и он систематически выступает с разного рода протестами и письмами в защиту антиобщественных элементов типа Буковского, Медведева и других. Политические пасквили и обращения в различные инстанции Сахарова подхватывают и широко муссируются западной пропагандой.
23 июня радиостанции капиталистических государств начали новую серию передач, посвященных письмам Сахарова, которые, по имеющимся оперативным данным, были переданы на Запад Якиром незадолго до его ареста. Письма Сахарова содержат грубые нападки на советскую действительность, политику КПСС и Советского правительства. «Наше общество, — пишет Сахаров, — заражено апатией, лицемерием, узколобым эгоизмом, скрытой жестокостью. Большинство в партийном и правительственном аппарате и в наиболее преуспевающем слое интеллигенции упорно цепляется за свои явные и тайные привилегии». Советский строй Сахаров именует «бюрократической и нетерпимой системой», которая будто бы характеризуется «тоталитарным вмешательством правительства в жизнь граждан».
