Неизвестный Андропов - [49]

Как политик Андропов никогда не стремился вывести КГБ из-под контроля и руководства Политбюро и Секретариата ЦК, о чем свидетельствуют сотни докладных и информационных записок в ЦК КПСС, подписанных Андроповым и опубликованных в нашей печати в последние 6–7 лет. Он никогда не пытался оспаривать те директивы ЦК КПСС, которые требовали усилить борьбу против диссидентов. Заслуживают внимания общие статистические сведения о числе лиц, осужденных за антисоветскую агитацию и пропаганду и распространение «заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». За 5 лет — с 1956 по 1960 г. — было осуждено по политическим мотивам 4676 граждан СССР. В 1961–1965 гг. по этим же мотивам было осуждено 1072 человека. При этом в 1965 году было осуждено всего 20 человек, а в 1966 году — 48. В 1967 году число осужденных по политическим мотивам составило 103, а в 1968 году — 129 человек. В 1969 году были осуждены 195, а в 1970 году — 204 гражданина СССР. В 1976–1980 гг. — 347[99]. Эти данные не являются полными, так как немало диссидентов привлекались к ответственности по обычным статьям Уголовного кодекса. Далеко не всегда оформлялись в качестве судебного решения психиатрические репрессии или высылка из страны. К тому же при сокращении числа судебных приговоров могли возрастать другие формы административного, партийного и иного давления. Именно с конца 60-х годов формы и методы борьбы с диссидентами становились более разнообразными и изощренными. Это было связано отчасти с изменением международной обстановки, с политикой разрядки, с расширением международных контактов. Тем не менее политические репрессии в СССР не прекращались, и это давало немало поводов для критики советской модели социализма.

Уже на следующий день после вступления в Чехословакию войск Варшавского Договора в Москве было принято решение о возобновлении глушения всех западных радиопередач на русском языке и языках союзных республик. 25 августа в 12 часов дня небольшая группа правозащитников, включая Павла Литвинова, Ларису Богораз и Константина Бабицкого, вышла на парапет у Лобного места напротив Кремля, развернув лозунги: «Руки прочь от Чехословакии!», «За нашу и вашу свободу!», «Позор оккупантам!» Манифестация продолжалась несколько минут, к ее участникам подбежали работники КГБ, вырвали лозунги и арестовали участников. Уже в октябре состоялся суд, на котором Литвинов, Богораз и Бабицкий приговаривались соответственно к пяти, четырем и трем годам ссылки. Для конца 60-х годов это был относительно мягкий приговор.

В 1969 году давление на интеллигенцию усилилось, продолжались проработки, увольнения и исключения из партии, а также обыски и аресты отдельных диссидентов. Всеобщее внимание привлекло в этом году дело генерал-майора в отставке Петра Григоренко, который в 1966–1969 гг. стал ведущей фигурой в движении диссидентов. Бывший боевой генерал Григоренко был лично знаком с Брежневым по службе в 18-й армии, и его арест был санкционирован КГБ по секретной информационной записке Андропова. Григоренко подвергли экспертизе в Институте судебной медицины им. Сербского. Здесь Григоренко был признан невменяемым и направлен на «лечение» в специальную психиатрическую больницу. Подобного рода акции применялись КГБ и в начале 60-х годов, но они участились в конце 60-х. Опубликованные документы показывают, что Андропов поддерживал в это время использование психиатрии в карательных целях. Так, например, 29 апреля 1969 года он направил в ЦК письмо с планом развертывания сети психиатрических лечебниц, а также с собственными соображениями по поводу их использования для защиты советского государственного и общественного строя. Эти предложения были приняты и закреплены секретными постановлениями ЦК КПСС и Совета Министров СССР[100].

В статье «Психического террора у нас не было», опубликованной недавно в газете «Известия», доктор медицинских наук, руководитель экспертного отдела Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского Федор Кондратьев не отрицает фактов использования психиатрии в политических целях, но полагает, что эти случаи были достаточно редкими. «За 25 лет работы по всей территории Советского Союза обвинявшихся органами госбезопасности по политическим статьям 70 и 190-1 УК РСФСР в Институт им. Сербского было направлено на экспертизу всего 370 человек». Ясно, что о массовости говорить нельзя. Далеко не все из направленных Комитетом госбезопасности на экспертизу признавались невменяемыми. К сожалению, можно говорить о тенденции признавать невменяемыми политически неугодных. При всем этом необходимо помнить, что основная масса диссидентов все же не подвергалась принудительному лечению, а сидела в ГУЛАГе. История злоупотребления психиатрией, свидетельствует Ф. Кондратьев, не может быть сведена только к признанию инакомыслящих психически больными. Но именно эта практика оказалась в центре внимания общественности. Представляется, что историю вопроса об использовании психиатрии в политических целях можно связать с высказанной Н. С. Хрущевым «идеей», что только психически ненормальные при коммунизме будут совершать преступления, что только они способны выступать против существующего строя. Позже, когда появились признаки публичного свободолюбивого противостояния Системе, Председатель КГБ Юрий Андропов направил 29 апреля 1969 года в ЦК КПСС письмо с предложением использовать психиатрию для борьбы с диссидентами, по поводу чего было принято секретное постановление Совмина СССР