Неизвестный Андропов - [26]

. На записке стояла резолюция: «Ознакомить секретарей ЦК» и пометка: «Беседа с тов. Ульбрихтом по этому вопросу состоялась 16 октября 1958 г.» С документом ознакомились и расписались секретари ЦК КПСС М. Суслов, А. Кириленко, Н. Мухитдинов, Е. Фурцева, А. Аристов, Л. Брежнев. Каких-либо серьезных мер по изменению ситуации в Берлине не было принято ни в 1959, ни в 1960 году. Это стало одной из причин острого международного кризиса, получившего наименование «Берлинский». На совещании представителей стран Варшавского Договора было рекомендовано установить на границах ГДР «порядок, предотвращающий подрывную деятельность против стран социалистического лагеря». Граница между ГДР и ФРГ была закрыта, и все пути сообщения через нее взяты под строгий контроль. Вокруг Западного Берлина была быстро возведена высокая стена с колючей проволокой и небольшим количеством пропускных пунктов. Доступ граждан из Западного Берлина в Восточный и обратно стал возможным лишь при наличии специального пропуска. Бурные протесты Запада были оставлены без внимания. Попытки разрушить Берлинскую стену не удались. В Берлине по одну сторону воздвигнутой стены несколько месяцев стояли американские, а по другую — советские танки. Берлинская стена надолго стала символом разобщенности не только между двумя Германиями, но и между Востоком и Западом. Называя ГДР «епархией Андропова», Сергей Семанов задавался в своей книге вопросом: «Не его ли это была идея — разделить стеной огромный город?» Это очень большое упрощение. Андропов в 1961 году не имел почти никакого влияния на руководство ГДР, и в частности на Вальтера Ульбрихта. Решение о возведении Берлинской стены было личным решением Хрущева, хотя Андропов против такого решения не возражал.

Секретарь ЦК КПСС

Роль Андропова в решении проблем международной политики возросла после XXII съезда КПСС, на котором он был избран членом ЦК. Ю. В. Андропов и его отдел принимали активное участие и в подготовке основных документов этого съезда. В начале 1962 года Андропов стал также секретарем ЦК. Предлагая Пленуму ЦК его кандидатуру, Хрущев заметил: «Что касается Андропова, то он, по существу, давно выполняет функции секретаря ЦК. Так что, видимо, нужно лишь оформить это положение».

Как секретарь ЦК Ю. Андропов мог значительно расширить аппарат своего отдела, пополнив его рядом аналитических и консультативных подразделений. Еще в 1959 году Андропов пригласил в свой отдел В. А. Крючкова, с которым он уже работал в Венгрии. Крючков занял здесь вначале пост референта в секторе по Венгрии и Румынии. В 1962 году Крючков стал помощником секретаря ЦК КПСС. Важным нововведением стало приглашение в аппарат отдела значительного числа молодых интеллектуалов: философов, китаистов, экономистов, юристов, политологов. Именно в отделе, руководимом Андроповым, начинали свою партийно-аппаратную карьеру в качестве советников и консультантов такие известные позднее ученые, публицисты и дипломаты, как Г. Арбатов, А. Бовин, Г. Шахназаров, Ф. Бурлацкий, Л. Делюсин, Ф. Петренко, О. Богомолов, Г. Герасимов и др. Аналогичную группу консультантов стал создавать и Борис Пономарев, а также секретарь ЦК КПСС и председатель Идеологической комиссии при ЦК партии Леонид Ильичев. Здесь работали в качестве консультантов Ю. Красин, Ю. Карякин, И. Черноуцан и др. Как правило, эти люди продолжали и свою научно-публицистическую деятельность, поддерживая друг с другом не только формальные, но и неформальные связи. Многие из них опубликовали в 90-е годы мемуары, где немало страниц посвящены их общению с Андроповым.

«Вот как состоялось наше знакомство, — писал Георгий Шахназаров. — Когда меня пригласили в большой светлый кабинет с окнами на Старую площадь, Юрий Владимирович вышел из-за стола, поздоровался и предложил сесть лицом к лицу в кресла. Его большие голубые глаза светились дружелюбием. В крупной, чуть полноватой фигуре ощущалась своеобразная «медвежья» элегантность… Он расспросил меня о работе журнала «Проблемы мира и социализма», поинтересовался семейными обстоятельствами, проявил заботу об устройстве быта и одобрительно отозвался о последней моей статье. Затем переменил тему, заговорил о том, что происходит у нас в искусстве, проявив неплохое знание предмета.

— Знаешь, — сказал Андропов (у него, как и у М. С. Горбачева, была манера почти сразу же переходить со всеми на «ты»), — я стараюсь просматривать «Октябрь», «Знамя», другие журналы, но все же главную пищу для ума нахожу в «Новом мире», он мне близок.

Поскольку наши вкусы совпали, мы с энтузиазмом продолжали развивать эту тему, обсуждая последние журнальные публикации… Мы живо беседовали, пока нас не прервал грозный телефонный звонок. Я говорю грозный, потому что он исходил из большого белого аппарата с гербом, который соединял секретаря ЦК непосредственно с «небесной канцелярией», то есть с Н. С. Хрущевым. И я стал свидетелем поразительного перевоплощения, какое, скажу честно, почти не доводилось наблюдать на сцене. Буквально на моих глазах этот живой, яркий, интересный человек преобразился в солдата, готового выполнять любой приказ командира. В голосе появились нотки покорности и послушания. Впрочем, подобные метаморфозы мне пришлось наблюдать позднее много раз. В Андропове непостижимым образом уживались два разных человека — русский интеллигент в нормальном значении этого понятия и чиновник, видящий жизненное предназначение в служении партии. Я подчеркиваю: не делу коммунизма, не отвлеченным понятиям о благе народа, страны, государства, а именно партии как организации самодостаточной, не требующей для своего оправдания каких-то иных, более возвышенных целей»